И у них была своя «окопная правда» — вполне официальный термин, между прочим.
Именно этим жупелом их и долбали поначалу критики: как так, что это за война — без красивого геройства, без масштабных операций, без мудрого руководства, без «танки наши быстры»?
Что это за война — некрасивая, неправильная, в жидкой грязи, вшах, стылой ледяной воде и с дракой насмерть не из геройских побуждений, а потому что так надо и без этого не обойтись?
Это была война не доблести, подвигов и славы, а тяжелая, часто неподъемная, на пределе человеческих сил работа.
Так случилось, что война стала главным в их долгой по большей части жизни — они просто мало что кроме нее знали. Григорий Бакланов, например, до того как возглавил в годы перестройки журнал «Знамя», никогда и никем не работал — сперва был солдатом, а потом все время писателем.
Жизнь у «поколения лейтенантов», как уже говорилось, получилось долгой и непростой. Период конца 50-х — начала 60-х, когда они делали свою «окопную прозу» и вместе отбивались от нападок и критики, закончился довольно быстро.
Их признали, возвеличили, они стали прижизненными классиками.
Затхлость, мертвечина и официоз начала 80-х вообще очень сильно по ним проехались — начались игры в статусность, дрязги, склоки и прочие неприглядные вещи. Поссорились даже лучшие друзья — однокашники по Литературному институту Бондарев и Бакланов.
Они действительно были разными и разошлись очень скоро.
Кто-то осел в Москве, кто-то жил у себя на родине. Одни, как Юрий Бондарев, начали делать писательскую карьеру и стали "литературными маршалами".
С другими, как с Виктором Курочкиным, особо не церемонились — дико избили в милиции по пьяному делу, отчего писатель получил инсульт, от которого так толком и не оправился и умер в 52 года.
Третьи, как Евгений Носов, всю жизнь за вычетом войны тихо прожили в родном Курске, ни в телевизор, ни в народные трибуны не стремясь.
Не менее разными оказались и их воззрения. Юрий Бондарев еще в советские годы, в фильме «Освобождение», для которого он писал сценарий, начал «ползучую реабилитацию» Верховного Главнокомандующего и впоследствии стал ярым сталинистом, а Василь Быков, к примеру, — не менее истовым либералом.
Перестройка развела их окончательно:
Кто-то писал невозможные, с точки зрения других, вещи (роман «Прокляты и убиты» Виктору Астафьеву так и не простили ни Бондарев, ни Бакланов, ни даже лучший друг Евгений Носов), кто-то в 1993-м подписывал «Письмо 42» более известное как «Раздавите гадину», кто-то — «Слово к народу» в 1991-м.
