Факт пятый: На пенсии бывшая мотогонщица тихо жила в обычной панельной многоэтажке у метро «Молодежная». Ну как — "бывшая"? Мастер спорта СССР по мотоспорту Наталья Андросова судила соревнования до 70-ти лет, пока ноги не отказали — сказались многочисленные травмы и переломы.
Еще в 60-е, когда об известной мотогонщице много писала советская пресса, с ней по неофициальным каналам связались неожиданная родственница — "тамошняя" вдова отца, сообщившая о его смерти во французском городе Грас, что в Приморских Альпах, и месте его захоронения на кладбище в Ницце.
Казалось, более бесполезных сведений трудно было и придумать, но, как сказал классик, в России надо жить долго. Таля (до конца дней она резко пресекала все попытки называть ее по имени-отчеству) дожила до новых времен, и вот тогда, когда о ней опять начала, захлебываясь, писать пресса, некий меценат предложил оплатить ей и сопровождающему поездку во Францию на могилу отца.
Несмотря на 80-летний возраст и инвалидную коляску, она не колебалась ни минуты — едем.
Вернувшись, она еще приняла приглашение Правительства России присутствовать 17 июля 1998 года на перезахоронении останков императора Николая II и его семьи в Санкт-Петербурге.
Наталья Николаевна Андросова, она же светлейшая княжна Романовская-Искандер умерла 25 июля 1999 года и была погребена на Ваганьковском кладбище, рядом с матерью и братом.
С ее смертью пресекся род Искандеров — единственная ветвь романовской семьи, никогда не покидавшая Родину.
Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл…
Глава 22. "Лейтенантская проза" — поминать и помнить
«Поколение лейтенантов» в нашей литературе — случай особый.
Они были очень разными, эти писатели, и общего у них было всего ничего: талант, время рождения — двадцатые годы двадцатого века — да начало биографии. Первые три строчки у каждого ровно те же, что и у всех остальных: детство, школа, фронт.
То, что потом называли «лейтенантской прозой», случилось после войны, в конце 50-х, и это было действительно неожиданно:
О войне в нашей литературе, естественно, писали и раньше, но так о войне не писал никто.
Судя по всему, как ни старайся, но война, наблюдаемая с корпункта и война, увиденная из окопа, — это разные войны. И вот эту "окопную войну" невозможно ни понять, ни рассказать фронтовому корреспонденту, будь он хоть трижды талантлив, как Константин Симонов или Андрей Платонов.
А все авторы "лейтенантской прозы", действительно очень разные, были едины еще в одном — все они прошли войну не «с лейкой и блокнотом», а вытянули ее, как тяжелую работу, на своей спине «ваньками-взводными», а то и, как Виктор Астафьев, рядовыми солдатами.
