Утро – не время вечеринок, но этот балкон может служить единственным способом заглянуть в замок из воды. Оставив буйки позади, я заплываю в узкий канал и стараюсь избегать скал по обеим сторонам. Они защищают Ольденбургов от посетителей, которых они бы предпочли избежать. И как только вплываю в укрытие, вижу опоры балкона – они появляются, словно кости скелета, и торчат из морского дна. Опоры возносятся над водной гладью и вновь опускаются на глубину с изящным движением прыжка дельфина.
Над балконом, расположившимся на этих арках, с утеса свисает замок. Он выступает подобно вздернутому подбородку короля-основателя. Его взгляд устремлен вниз, на свои владения – включая даже воды у берегов.
– Море не ваше, жадные людишки, – бормочу я под нос. Мой отец мог построить такой же большой замок из костей Ольденбургов и подобных им – что сражались с морем и проигрывали веками.
Чайки проносятся над поверхностью. Мягкий ветерок ласкает прилив. Осень нежно опускается на мир 1914 года. Из широко распахнутых дверей и окон замка звучит музыка. Внутри меня вспыхивает надежда – нет, сейчас не время для вечеринок. Но где музыка, там и люди.
Я поднимаюсь из воды так, чтобы заглянуть за балкон через три пары открытых дверей. Мужчины в смокингах с прилизанными волосами – на взгляд блестящими и влажными, хотя они и не контактировали с водой, – столпились вокруг чего-то внутри. Там мелькают и дамы. Однако большинство бегает в жестких синих платьях с белыми фартуками. Слуги. Я узнаю суету и чувство ответственности повсюду.
Я начинаю понимать, почему Алии так понравился этот балкон – он скрывал ее от лишних глаз, но вместе с тем позволял легко наблюдать за происходящим наверху. Я минуту наблюдаю, точно не зная, что делать дальше.
Но потом слуга отходит в сторону, убирая тарелки после завтрака. Глазам открывается происходящее.
Танцующая девушка в блестящем золотистом платье.
Алия.
Длинные светлые волосы развеваются, когда она двигается в такт музыке. На лице девушки радостная улыбка. Она всегда была грациозной, да. Но в воде сложно являться другой. Сама атмосфера поощряет повороты, кружение, вращения.
Мой рот открывается. Я вижу, что она умеет делать на двух ногах. Внутри шевелится тяжелое чувство: я никогда не смогла бы двигаться вот так на маленьких прямых ногах – ни сейчас, ни после целой жизни тренировок.
Мы двойняшки, но далеко не одинаковые.
Но вот она здесь. Двигается, словно сама вода. Это притягивает. Все смотрят на нее так же завороженно, как и я. Но хотя в их глазах мерцает радость, мои полны горько-сладкого облегчения.
