- Если ты идешь на концерт в Голливуд, у тебя нет выбора.
- Я найду другое место для парковки. Мы приехали рано, можем и прогуляться. Я не собираюсь выкладывать лишние десять баксов, чтобы какой-то придурок припарковал мою машину. Я уже потратил тридцать пять долларов на этот чертов билет.
- Я заплачу половину.
- Это дело принципа.
У въезда на стоянку их приветствовал чисто выбритый мужчина в белой рубашке, черных брюках и жилете. Пол не обратил на него внимания, обогнул оранжевый конус посреди улицы и продолжил свой путь вверх по кварталу. Напротив клуба бордюры были выкрашены в красный цвет, но, хотя здесь они были белыми, все свободное место было занято. По мере того как они поднимались все выше по склону, вывески в начале и конце каждого квартала сообщали, что парковаться на улице разрешено только домовладельцам с действительными пропусками, а все остальные будут отбуксированы.
Пол повернул налево, потом еще раз налево, направляясь обратно. На бульваре Сансет, в полумиле ниже, "Приус" вырулил из парковочного места со счетчиком оплачиваемого времени, и он направил свой "Аккорд" туда.
- Бордюр зеленый, - заметил Барри.
- Ну и что?
- Это пятнадцать минут парковки.
- Там есть счетчик.
- Я сейчас выскочу и проверю.
Барри открыл пассажирскую дверцу, вышел, посмотрел на бордюр, потом изучил счетчик.
- Ты должен заплатить за пятнадцать минут, но это все равно пятнадцать минут, - сказал он, забираясь обратно и закрывая за собой дверь.
- Господи Боже!
Пол снова выехал на улицу. До начала концерта оставалось всего полчаса, и с каждой секундой они удалялись все дальше.
- Мы должны вернуться, - сказал Барри. - У нас нет выбора.
На следующем перекрестке Пол свернул налево.
- Я кое-что увидел на другой стороне улицы. Может будет дешевле.
- Если нет, мы вернемся. Я не пропущу концерт только потому, что нам придется платить за парковку.
Они развернулись. Двумя кварталами ниже действительно была открытая стоянка и красно-белый знак, объявляющий: "Парковка 8 долларов".
- На два доллара меньше, - заметил Барри. - Из-за этого нам придется идти пешком.
Пол все равно был недоволен, но свернул на покатую подъездную дорожку. Стоянка была практически пуста, и впереди не было ни одной машины, когда он подъехал к одинокому служащему, сидящему на шатком деревянном табурете в конце ряда оранжевых конусов, очерчивающих полосу движения. Приблизившись, Пол притормозил, вглядываясь сквозь ветровое стекло и хмурясь.
