Она кивнула, и он начал быстро выбираться из постели. Она бросилась к нему, схватившись за эластичный пояс его пижамных штанов.
- Подожди! - воскликнула она.
- Робби! - сказал он.
Они слышали, как мальчик кричит в соседней комнате. Она безумно и яростно покачала головой.
- Отпусти его! Они хотят его заполучить! Пусть они заберут его!
Он подорвался, выскочил из спальни и побежал по коридору к комнате Робби, а она рухнула на кровать, рыдая. Она сделала это снова. Она пожертвовала людьми, которых любила, чтобы спасти свою шкуру. Она хотела, чтобы Брэд сделал то же самое. Она хотела, чтобы он поступил точно также. Когда дошло до дела, когда ей пришлось делать выбор - или бороться за сына, или сдаться перед лицом собственного страха, она развалилась.
Из дальнего конца коридора доносился маниакальный шорох черных одежд и черных струящихся волос.
- Нет, - всхлипнула она. - Нет, нет, нет, нет...
Крики Робби прекратились, хотя она не могла точно вспомнить, когда именно. Половина ее испытывала непреодолимое желание броситься в его комнату и посмотреть, что происходит, узнать, сможет ли она спасти своего сына. И ее мужа. Но другая ее половина, более сильная, боялась того, что она может найти, боялась увидеть, как последнее развевающееся одеяние исчезнет на чердаке, прежде чем закроется люк, и хотела остаться в безопасности кровати.
Она села и прислушалась, слезы высохли на ее лице. В доме было тихо. Черные Дамы сделали свое дело. Они получили то, за чем пришли.
Она услышала шаги в коридоре. Несколько шагов. Все ближе и ближе...
Брэд вошел в комнату, обняв Робби за плечи.
- Я разрешил Робби поспать сегодня ночью здесь, вместе с нами... - он посмотрел на Джоанну, свернувшуюся калачиком на кровати. - Что..?
Она подняла глаза, посмотрела сначала на него, потом на сына.
Позади них она увидела длинные накидки и мантии Черных Дам, развевающиеся на невидимом ветру, как и их Смертоносные Пальцы, резко опускающиеся вниз.
В детстве, на моих вечеринках по случаю дня рождения, с пиньятами[26] я всегда испытывал двоякое чувство: любовь и ненависть. Я никак не мог решить, хочу ли я, собственно, быть тем человеком, который взламывает пиньяту - а значит, мне приходится тратить время на то, чтобы снять повязку с глаз, прежде чем приступить к важному делу сбора конфет, - или я хочу ждать в первом ряду, готовый мгновенно наброситься на падающие лакомства. Я также думал, что некоторые из пиньят, оригиналы из Мексики, выглядели немного... странно. После моего десятого дня рождения мне приснился кошмар об одной из них. Много лет спустя, размышляя об этом, я написал эту историю.
