Сегодня утром эти дети пришли в офис мисс Браун и попросили раскрыть тайну смерти матери.
– Мы можем заплатить, у нас есть деньги, – сказала Анжела, встревоженная долгим молчанием частного детектива. – Мы ничего не говорили опекунам, но это наши, собственные деньги, – девочка полезла в сумочку, но Стейси махнула рукой.
– Что ты, что ты, детка, не надо платить.
– Нет-нет, пожалуйста, не отказывайтесь! Я знаю, я читала: вы раскрыли убийства в Биттерберри. Помогите нам, очень прошу.
– Конечно, я помогу, о чем разговор. А деньги убери.
Проводив ребят, Стейси в очередной раз порадовалась, что миляга Бартоломью заплатил достаточно: можно было позволить себе месяц-другой позаниматься «благотворительностью». Потом, вздохнув в преддверии тяжкого разговора, частный детектив набрала номер многострадального и ко всему привычного друга – Майкла Фримена.
***
– Нет уж, дорогой друг, одним ланчем не отделаешься, – категорично заявил Фримен, умяв два салата, большую порцию фиш-энд-чипс и стейк с брокколи, который Стейси так и не смогла съесть по причине «дамских нервов и чрезмерной впечатлительности», как с нехорошей улыбочкой выразился инспектор. – И, пожалуйста, не надо строить мне глазки. Мы два года знакомы – не сработает. Лучше закажи кофе…
– С эклерами?
– Само самой. И расскажи, почему тебя так интересует Марта Слайсер.
– Майкл, ну ты же не прокрадывался в архивы Интерпола, чтобы выкрасть оттуда папку с суперсекретными документами. Не сомневаюсь, все было куда проще: угостил коллегу капучино, попросил материальчики почитать. И принес мне флешку. Кстати, где она?
– В кармане. Но сначала вы, дражайшая мисс Браун, расскажете мне, зачем вам это надо. Погоди, не перебивай. Дело в том, что ты – как настоящий профессионал – правильно описала процесс изъятия материалов у коллеги. Почти правильно. Потому что старший инспектор, который вел это дело, задал мне тот же вопрос, что и я тебе минуту назад: «Майки, почему тебя так интересует Марта Слайсер?»
– Что ты ему ответил?
– Правду. Что мой хороший друг и отличный частный детектив попросил у меня информацию по делу.
– А он?
– Ну что он – дал, разумеется. Секретности никакой нет, дело закрыто месяц назад за отсутствием состава преступления. Вот только…
– Что?
– Стейси, ты же умница. Сама понимаешь, ни мой коллега, ни я – да-да, я проглядел материалы, правда, мельком, – в версию о самоубийстве не верим. Это убийство. Жуткое, садистское, извращенное. Мотивов, улик и подозреваемых нет. Висяк, одним словом. Мне это всё не нравится. Так что… Повторить вопрос?
