Что за бред! Паранойя! Мне уже везде мерещатся тёмные и светлые рыцари. Пожилой, добродушный на вид хозяин гостиницы не может состоять в проклятом ордене. Или может?
Я вошла в комнату, судья задержалась в коридоре с Равилем.
– Здесь сразу за три дня. Кстати, других постояльцев нет?
– Нет, Лили, вы здесь одни.
Я огляделась. Вполне приличный номер. Небольшая комнатка оклеена весёлыми оранжевыми обоями, на полу светло-зелёный ковролин. Всё, что нужно, есть – две аккуратно заправленные кровати и прикроватные тумбочки рядом с ними, шкаф, кондиционер, холодильник.
– Нравится? – спросила Лилиана, бесшумно ступая по ковролину.
– Да, симпатично.
Я открыла сумку.
– Собираешься сейчас всё раскладывать? Ты же ночь не спала. Может, приляжешь?
– Разложу и прилягу. Отдыхай, я развешу и твои вещи.
– Ну, вот что, – судья подошла ко мне. – Признаю, насчёт нянек я дома погорячилась. Увидела, что ты на грани истерики, и хотела её прекратить. Я так понимаю, теперь ты собираешься чистить нам ботинки, драить до блеска полы и каждый день готовить обеды из нескольких блюд. Ну и, разумеется, насколько сможешь, ублажать Герберта в постели. Только всё это не нужно. Мои вещи попрошу не трогать, – с усмешкой добавила она.
– Ты же мои трогала, – вяло ответила я.
– Потому что ты не могла в тот момент что-либо делать. С моей стороны это была обычная помощь. А ты решила стать для нас рабыней. Разницу не улавливаешь? – Лилиана присела на свою кровать. – Относись ты к нам, как к друзьям, никто бы не возражал против твоей помощи. Но так как сейчас это маловероятно… – судья развела руками.
Я молча переоделась в ночнушку и забралась под одеяло.
– Надо будет прогуляться по магазинам, – сказала судья. – Бельё у тебя кошмарное. Гербу сейчас не до того, а то он точно отправил бы вас с Викой на шопинг, чтобы нормально тебя одеть. Тебе будет мешать, если я оставлю свет? – спросила она, извлекая из сумочки толстый детектив в мягкой обложке.
– Нет.
Я закрыла глаза. Спать не хочется. Завыть бы сейчас в голос – наверное, стало бы легче. Но такого я себе позволить не могу. Судья Лилиана приехала отдыхать, а не смотреть на мои истерики. Представляю, как я надоела ей за три дня.
Я отвернулась к стене. Плакать теперь можно, но только тихо, беззвучно. Давно сдерживаемые слёзы покатились по лицу. Лиля и Герберт ведут себя со мной как очень терпеливые друзья, но я никак не могу ответить им тем же. Мне не нужна их забота. И Викусины жертвы не нужны. И вообще ничего уже не нужно.
