Н-да, вздохнул господин Фос, такие вот дела. Эллен, воспользовавшись паузой, спросила, что у него с пальцем, и узнала, что никакого пальца под повязкой уже нет. Это оттого, сказала госпожа Фос, что у некоторых не руки, а крюки; ну а Фриц Шепендонк обронил между двумя глотками: Пальцы торчат, работать мешают — долой их! Засим госпожа Фос взяла инициативу в свои руки и рассказала все, с самого начала, как положено, а на это потребовалось время, поскольку начала она издалека, со своего и сестрина детства в доме напротив, где Альма прожила всю жизнь, — сестра не помнила, чтобы она хоть однажды заночевала в другом месте. И вечная работа по дому и в саду, в которой она еще девочкой с удовольствием пособляла матери, особенно в заготовках. Эллен хоть разок видала кладовку госпожи Кетлин? Сотни банок! Начиная с груш, вишен, зеленой фасоли, мяса и кончая добрым десятком банок печеночного паштета — все, что душе угодно. Только есть было некому. Консервный бзик, другого слова нет. А мужу моему припекло сей же минут открыть банку паштета. Госпожа Фос говорила так, будто его здесь не было, а он именно так и сидел — с отсутствующим видом. И, конечно, ржавой отверткой. Край, понятное дело, треснул, и осколок вонзился ему аккурат в большой палец на левой руке. Это бы еще полбеды, да паштет-то был допотопный, испорченный. Выход один, сказал доктор, резать. Потом еще кусочек, и еще. Вот и остался без пальца.
Пауза. Глубокий вздох Крошки Мэри. И наконец деловая часть, изложенная господином Фосом: лестное предложение Эллен и Яну найти покупателя на дом госпожи Кетлин. Можно, пожалуй, сказала Эллен, думая об Ирене и Клеменсе. И когда троица удалилась, позвонила госпоже Доббертин. Мы как раз были в саду, сообщала на этом месте Ирена. Мне тотчас подумалось: дело выгорит. С ходу!
А Крошка Мэри рысцой поспешила к Дженни, которая прилегла на лужайке под вишней, и обсудила с нею жизнь госпожи Кетлин. Ты представляешь, госпожа Кетлин, ну, которая умерла, влюбилась в солдата, он давно-давно был здесь на маневрах. А что такое маневры? Они упражняются? В чем? Ах, стреляют. Потом-то их послали в Польшу. Госпожа Кетлин целых две недели видела своего жениха каждый вечер — по-твоему, это много? По-моему тоже, очень мало. Но та тетя сказала, что солдат «пал». Он что, упал, да? — Когда о человеке говорят, он «пал» на войне, значит, он умер. — То есть его застрелили? — Может, и застрелили. — А почему госпожа Кетлин думала, что она в счастливом положении, если солдат умер? — Она думала, что беременна. — Ах, беременна. Но почему ж тогда эта тетя говорит «в счастливом положении»? — Потому что считает, так лучше звучит. — Это еще почему? — Ну откуда мне знать, Крошка Мэри. — Значит, ты
