— Что вы можете сказать относительно того, как он это сделал? Я имею в виду публичность его действий.
— Даже не знаю. А вы?
— Не было ли это своеобразным манифестом?
— Манифестом?
— Вы не замечали в нем ничего от эксгибициониста?
— Стремление показать себя? Только не на дежурстве. Он очень заботился о своем внешнем виде, униформу шил на заказ, но так поступают многие молодые полицейские. Насчет манифеста я так и не понял.
— Вы уже говорили, что копы всегда старались свести до минимума позор, выпадающий на долю семьи самоубийцы. Нолан же поступил наоборот. Устроил спектакль, прилюдную самоэкзекуцию.
Наступило продолжительное молчание. Бейкер поднял бокал с вином, осушил его, наполнил снова и пригубил.
— Вы намекаете на то, что он наказал себя за что-то?
— Я всего лишь теоретизирую. Вам не известно, по поводу чего Нолан мог испытывать чувство вины?
— С работой, во всяком случае, это никак не связано. А сестра его ничего по данному вопросу вам не сообщала?
Я покачал головой.
— В таком случае я не вижу в вашем предположении смысла.
Подошел официант.
От десерта мы оба отказались, и я расплатился кредитной карточкой. Бейкер вытащил огромную сигару, окунул кончик в вино.
— Не возражаете?
— Нисколько.
— Вообще-то, курить в ресторане не разрешается, но меня здесь знают, к тому же ветер унесет весь дым.
Он изучил плотный коричневый цилиндрик. Ручная закрутка. Извлек тяжелую золотую зажигалку, прикурил, выпустил облачко дыма. До меня донесся горьковатый, но не неприятный аромат. Бейкер откинутся на спинку кресла и запыхтел сигарой, вновь обратив взгляд в сторону морской глади. В этот момент мне почему-то представилось, как он запихивает Майло в шкафчик порнографические журнальчики.
— На редкость бездарно загубленная жизнь. Меня это до сих пор тревожит.
Однако у сидевшего передо мной гладко выбритого человека с лоснящимся на солнце лицом, запивающего глотком хорошего вина каждую затяжку, был удивительно счастливый вид.
Я поднялся из-за столика, оставив Бейкера в обществе недопитой бутылки и сигары. Направляясь к автостоянке, чуть замедлил шаг и успел рассмотреть, как, тонко улыбнувшись, Бейкер сказал что-то подошедшему метрдотелю.
Мужчина на отдыхе. Со стороны и не подумаешь, что несколько минут назад он рассуждал о смерти коллеги.
Интересно, если бы Майло не рассказал мне об этом человеке, удивился бы я такому поведению или нет?
При всей готовности к беседе, Бейкер умудрился сообщить еще меньше, чем Леманн: Нолан, по его словам, был замкнутым, намного умнее своих коллег и действовал только так, как его учили.
