— Вот он, ждет тебя.
— Спасибо. Я тебе очень признателен.
— О чем ты. Зайдешь? Есть время на чашку кофе?
— Само собой. И за это тоже спасибо.
Друг рассмеялся, и они вместе прошли в просторную кухню.
Туго набитый конверт приятно тяжелил руку.
Парень изрядно рисковал. Но когда, интересно, стоящее дело давалось кому-нибудь легко? Он уселся, наблюдая за тем, как друг разливает кофе.
— Добрался без проблем?
— Без.
— Отлично. Я говорил тебе, что здесь уже не то.
— Все в мире меняется.
— Да, но очень редко в лучшую сторону. Итак… ты опять в игре. Тогда нам есть о чем поболтать.
— Почему бы нет.
— Черный, так? — Рука с кофейником замерла в воздухе.
— Хорошая память.
— Не такая, как прежде. — Струйка кофе опять прервалась. — Но может, это и к лучшему.
— Это мешает мне работать, — сказала Хелена. — В реанимацию ввозят неудавшегося самоубийцу, и мне хочется закричать «идиот!». Я вижу, как хирург вскрывает огнестрельную рану, и начинаю представлять себе Нолана на столе прозектора… Он был таким здоровым парнем…
— Вы прочитали отчет?
— Говорила по телефону с кем-то из офиса коронера. Надеялась, они найдут что-нибудь — ну, рак или какую редкую болезнь. Тогда было бы понятнее. Но ничего, доктор Делавэр. Он мог бы еще жить и жить.
Она заплакала и вытащила из сумочки платок — я не успел даже протянуть ей салфетку.
— Самое худшее в том, доктор, что последние несколько недель я думала о нем столько, сколько никогда не вспоминала всю прежнюю жизнь.
Она пришла прямо из госпиталя, в белом халате медсестры, безукоризненно сидевшем на ее ладной фигуре, даже значок с именем не сняла.
— Черт побери, я чувствую себя виноватой. Но почему? Мне ни разу не пришлось подвести его — я была ему просто не нужна. Мы никак не зависели друг от друга, каждый умел позаботиться о себе сам. Во всяком случае, я так считала.
— Двое независимых.
— Всегда. Даже в детстве. У нас были разные интересы. Мы даже не дрались — он не замечал меня, я — его. Наверное, это не совсем нормально?
Я подумал о прошедших через мой кабинет абсолютно чужих, но связанных узами родства людях.
— Единокровных братьев и сестер сводит случай. Между ними может быть все: от любви до ненависти.
— Мы с Ноланом любили друг друга, уж я-то его точно. Но это было скорее… не хочу сказать долгом родства, нет, это было, пожалуй, какой-то более общей связью. Чувством. Мне очень нравилось в нем многое.
Хелена скомкала платок. Войдя в кабинет, она с порога вручила мне бланки ее медицинской страховки. Затем начала говорить об оплате, о своей работе — выжидала, прежде чем перейти к теме брата.
