Я рассказала миссис Вандербридж о письмах, а затем, опустившись на ковер возле нее, бросила в огонь тот сор, что остался от цветов. Неприятно сознаваться, но я почувствовала мстительное удовольствие, наблюдая, как его пожирает пламя; и в тот момент, несомненно, я бы с превеликим удовольствием отправила следом и призрака. Чем больше я узнавала о «той, другой», тем больше склонялась к тому, что Хопкинс права в своих суждениях о ней. Да уж, ее поведение и при жизни, и после смерти служило доказательством тому, что «она не отличалась добрым нравом».
Я все еще смотрела в огонь, когда возглас миссис Вандербридж — то ли вздох, то ли всхлип — заставил меня резко обернуться к ней.
— Но это не его почерк, — сказала она растерянно. — Это действительно любовные письма, адресованные ей… но не от него.
Несколько секунд она молчала, нетерпеливо перелистывая страницы, так что я слышала только шелест бумаги.
— Это письма не от него, — повторила она, наконец, — печальная и суровая, как воплощение неумолимого рока. Голос ее звучал торжественно. — Они написаны после свадьбы, но другим мужчиной. Она не была верна ему, пока была жива. Не была верна, даже когда он принадлежал ей по праву…
Я вскочила на ноги и склонилась к ней:
— Значит, вы можете избавить от нее своего мужа. Можете освободить его! Достаточно показать письма — и он поверит.
— Да, мне достаточно показать ему письма… — миссис Вандербридж смотрела куда-то вдаль, на пляску порожденных огнем теней, как будто видела перед собой ту, другую. — Достаточно показать письма… — я уже поняла, что она говорит не со мной. — …И он поверит.
— Ее власть над ним развеется! — вскричала я. — Он увидит ее в ином свете. Ах, неужели вы не понимаете? Не можете понять? Это единственный способ заставить вашего мужа думать о ней по-другому. Единственный способ навсегда разорвать нить воспоминаний, которая связывает их.
— Да, я понимаю, это единственный способ… — медленно проговорила она — и только произнесла эти слова, как дверь распахнулась, и вошел мистер Вандербридж.
— Я собирался выпить чашку чая, — начал он и добавил шутливо: — Что это вы тут обсуждаете, о каком способе речь?
Я поняла, что это решающий момент — судьбоносный для обоих, и когда муж миссис Вандербридж устало опустился в кресло, я с мольбой взглянула на нее, а затем на письма, в беспорядке разбросанные вокруг. Будь моя воля, я бы бросила ему эти листки в порыве ярости, способной пробудить его от вечной апатии. Неистовая вспышка — вот что, по моему мнению, требовалось в данном случае. Вспышка, буря, слезы, упреки — все то, чего он никогда не дождется от жены.
