... Через шесть лет в нежаркий августовский день Эйнштейн, единожды изменивший своим пацифистским принципам, до мельчайших подробностей, до жути четко вспомнит тот недалекий и давний день, уже в доатомной эре... И чувство непоправимой вины перед человечеством войдет в его сознание на всю оставшуюся жизнь...
Сцилард и Теллер по ровной автостраде в потоке других машин возвращались в Нью-Йорк и спорили, как быстрее вручить письмо президенту. Послать по почте? Но где гарантия, что его не вскроет какой-нибудь мелкий клерк Белого дома, который и слыхом не слыхивал об Эйнштейне. Возьмет и положит под сукно. Визит Ферми в морское министерство сделал их более осторожными. Да и вопрос сугубо секретный. Нет, необходим человек, который вхож не просто в Белый дом, но и к самому Рузвельту. Александр Сакс? Да, пожалуй. Экономист, иногда выполняющий роль неофициального советника президента. Но сможет ли Сакс сам понять, о чем, в сущности, идет речь в послании, подписанном Эйнштейном?
По слухам, доходившим на Американский континент из Берлина, там уже зарождался «проект U». Александр Сакс, побуждаемый Сцилардом, Теллером и другими, еще только добивался возможности с глазу на глаз говорить с президентом США, чтобы передать письмо Эйнштейна из рук в руки. А в Берлине уже двадцать шестого сентября 1939 года в департамент вооружений были приглашены девять немецких физиков. На многочасовом совещании в этом департаменте уже четко обозначились контуры «Уранового ферейна» (общества). На атомную проблему, еще не признанную до конца даже в теоретических расчетах, натягивался мундир вермахта.
Только через две недели после знаменательного совещания в Берлине Александру Саксу удалось попасть к президенту Рузвельту и вручить послание Эйнштейна.
Кроме того, Сакс достаточно долго объяснял президенту все, чем нашпиговал его к предстоящему визиту Сцилард.
Быть может, президент, больной человек, утомленный долгим визитом, чувствовал себя в тот день не лучшим образом. А быть может, чутьем изощренного политика Рузвельт интуитивно понял, что от этого дела лучше отмежеваться. Во всяком случае, он ответил Александру Саксу, что все изложенное бесспорно интересно, хотя вмешательство правительства пока что преждевременно. Но... он приглашает Сакса на следующий день к завтраку.
Это была некая компенсация за равнодушие к атомной проблеме. Президент подсластил пилюлю и получил столь необходимый ему отдых, а Сакс — еще один шанс, чтобы не поставить крест на всей затее. Трудно сказать, как бы обернулось дело, если бы Сакс не знал слабых струн президента, его любви к историческим аналогиям.
