Чутьем опытного учителя Иоффе понимал, что они еще нуждаются в нем — его «мальчики», а главное — в привычной атмосфере Физтеха. На новом месте с новыми людьми им неизбежно придется начинать сначала, и они потеряют темп.
Все прояснилось, вернее, запуталось окончательно, когда перспективный план работ Физтеха на следующий, 1935 год вернулся из наркомата в Ленинград. Обычно подобный план утверждался без звука. Авторитет Физтеха да и самого академика Иоффе гарантировал целесообразность предполагаемых исследований. Случалось и поспорить по двум-трем темам.
Распечатав большой пакет с сургучными печатями, академик развернул перспективный план. Бросилось в глаза множество вопросов, которые, как горбатые гномики, разбежались на полях. Особенно много их выстроилось против раздела предполагаемых исследований по ядру. Придется ехать в Москву и там, в наркомате, а может быть, и повыше отстаивать право Физтеха заниматься ядром.
Они сидели уже два часа в этом просторном кабинете: начальник научно-исследовательского сектора Арманд и директор Физико-технического института академик Иоффе. За многие годы они впервые были так недовольны друг другом. С каждой репликой, с каждым возражением растет отчуждение.
— Не слишком ли заполнили перспективу общетеоретические темы? — говорит Арманд уже без обиняков.
Иоффе, усмехнувшись, ровным голосом произносит:
— В основе практики всегда лежит теория. Это аксиома.
Арманд кивает. Глупо опровергать аксиому. Но вот в последнее время очень стал заметен в работах института перекос в сторону абстрактных исследований в ущерб конкретной помощи социалистической промышленности. Наркомтяжпром отнюдь не призывает уважаемого академика и его весьма способных учеников вовсе отказаться от теоретических исследований. Но пусть они оглянутся на соседей. Тот же Радиевый институт или Оптический. Там ведь тоже ведутся теоретические исследования. Но не в таких же объемах.
— А почему? — вопрос этот вырвался у Иоффе непроизвольно.
— Да потому, что покойный Резерфорд еще когда утверждал: не раньше чем к концу нынешнего столетия человечество овладеет энергией атома. Сам Резерфорд! Очевидно, уважаемый Абрам Федорович знает об этом высказывании и не возьмется опровергать.
— Сам я нет, не возьмусь. А вот другие...
Голос хозяина кабинета звучит непривычно холодно.
— Есть мнение на ближайшей сессии Академии наук поставить ваш доклад о работе Физтеха.
И вновь бессонная ночь в поезде. Пятно от лампы под желтым абажуром на столике купе.
