Почему? О таком в десанте у старших не спрашивают, а те и не отвечают. Приказано — выполняй. Теперь в госпитале он предположил, что немцы их засекли.
Возвращение оказалось куда труднее и опаснее, чем поиск «тигров». Поистине не знаешь, где найдешь, где потеряешь…
В памяти Михеева возникла благодатная земля в сочной и пышной зелени… И опять сомнение: августовская? Или уже сентябрьская? Дни были теплыми, а то и жаркими, ночи прохладными. Поля чаще пустыми… Запомнились густые заросли чертополоха, едва ли не в человеческий рост. Через них продирались с трудом. Кто-то из ребят промолвил: джунгли. Заросли были кстати — маскировка. Но такой путь был недолгим, пошли редкие купы деревьев, луга с густым разнотравьем. Видать, местным жителям было не до покосов. Ночью помогали сумерки. Шагали быстрее…
В темное время старались пройти, а то и пробежать подальше. Днем отлеживались в густой траве. Днем лежка, ночью переход. Все ближе и ближе к своим. Примерно через дней десять, а то и пятнадцать такого марша услышали фронт. Именно услышали. Сначала отдаленный гул, потом уже артиллерийские выстрелы, разрывы, пулеметную и ружейную пальбу…
Всю историю этого десанта Григорий вспоминал спокойно и раздумчиво, но когда приблизились к самому решительному моменту, когда он оказался между жизнью и смертью, у него защемило сердце. Память оборвалась…
Успокаиваясь, он вышел в коридор и стал медленно и отрешенно шагать…
Прошли несчитанные минуты, а то десятки минут, и сознание стало проясняться. Так в госпитальные месяцы случалось не раз. Да и все реже. И все увереннее он восстанавливал свою память. На этот раз дольше, чем обычно.
Прежде всего ему представился дзот. Немецкий дзот. Так без малейшего сомнения определил командир — капитан Жигунов. Человек молчаливый. Слово — золото. Сказал: «Фрицевский. Не обойти». И еще: «Проверим». Сделал знак двум десантникам, находившимся на правом фланге цепи. Они поползли. Прошли несколько минут, и хлестнула пулеметная очередь. Веером. Капитан сказал: «МГ». Все поняли: немецкий пулемет «машинен гевер». Сделали еще одну попытку на левом фланге. Опять поползли двое. Снова пулеметная очередь. Десантники запереглядывались.
Капитан молча думал. Потом снял с плеч свой вещмешок. Мы с недоумением смотрели на его «сидор». Не перекусить ли он собрался перед решительным боем. Но вслед за жалкими остатками продовольствия он вынул из висевшей на поясе сумке две ручных гранаты и молча положил их в опустевший вещмешок.
