— Какие земли?
Прохор зевнул:
— Все, Царевич, много будешь знать, быстро состаришься. Спать пора. Про флакон не забывай — забывчивость жизни может стоить. Завтра сам поймешь. — Прохор поднялся. — Твоих братьев на заре подниму, долго спать не дам, без опохмелья обойдутся. Сумки переметные хозяйка приготовит, Прошка — коней. Чем рассчитываться будете?
— У меня берендеевки есть.
— А у братьев?
— У братьев нет ничего.
— Понятно. Берендеевками так берендеевками, потом у гномов обменяю. Пора вам на единую валюту переходить, эдак вы никогда доллар не опрокинете.
— Рассчитаться сейчас?
— Утром. Спокойной ночи, царевич.
— Спокойной ночи. — Ваня прошел к лестнице. Поднимаясь, с удивлением подумал, что минуту назад совсем не хотел спать, а сейчас готов упасть и уснуть на лестнице. Поднявшись в свою горницу, он обессиленно разделся и повалился на кровать…
Трое всадников стояли над распутьем. Двое стонали, поддерживая себя за луки седла, третий сидел прямо. Старая дорога оставила за их спиной гостеприимный трактир «Перекресток». Если оглянуться, вдали у дороги можно было увидеть темное, похожее на холм пятно. Еще дальше — серый косогор с черной щетинистой полосой леса, из-за которого только что выкатился заспанный красный глаз Ярилы.
Теперь дорога растерянно упиралась в старый, замшелый круглый валун, делящий дорогу на три отдельных пути, разбегающихся в разные стороны дикого поля и исчезающие, перечеркнутые пустынной линией горизонта.
— Ой, как болит голова, — простонал Оскар, — Борис, прочитай, что написано на камне.
— С которого прочитать? — Борис наклонился к валуну.
— Сколько ты видишь?
— Два.
— Ясно. Ваня, огласи, пожалуйста, весть список, мы в состоянии нестояния, — попросил Оскар.
Иван соскочил с коня.
— Тут написано, — он опустился на колени, рукавом почистил старую, выбитую резами надпись. — «Направо поедешь — себя спасать, коня потерять. Налево поедешь — коня спасать, себя потерять. Прямо поедешь — женату быть». — Иван взобрался на коня. Над головой, в небе, закаркал ворон. Описав несколько кругов над царевичами, черная птица опустилась на валун. Не обращая внимания на людей, стала приводить в порядок перья.
— Во, прилетел, словно падаль почувствовал, — заворчал Борис. — Падаль, — он погрозил птице кулаком.
Ворон поднял голову.
— Сам дур-рак! Кар! Толстый!
— Что? — Борис открыл рот, недоверчиво уставился на птицу. — Да я тебе мозги вышибу! — заорал он, хватаясь за меч.
Ворон, лениво взмахнув крыльями, слетел с валуна. Описав круг над головой Бориса, каркнул на прощание:
