Гусев вошёл внутрь и прикрыл за собой дверь. Справа от входа, за столиком неподвижно сидел милиционер-охранник. Гусев прошёл мимо него к залу валютных операций, но тот оказался запертым. Тогда Вячеслав принялся бродить по зданию в поисках людей. Он поочерёдно проверил все двери, но, как назло, все они были закрыты. «Неужели никого нет? А машины на стоянке? Да мало ли кто там эти машины поставил — может быть, люди просто через дорогу в супермаркет отправились. А из хранилищ деньги всё равно не достать — всё надёжно заперто», — Гусев раздражённо проверил ещё несколько дверей на первом этаже и поднялся на второй в валютный отдел.
Двери в валютный оказались открытыми, и Гусев прошёл внутрь зала. Зал был пуст, но в его дальнем конце была дверь начальника отдела валютных операций, и Вячеслав решил её проверить. Толкнув дверь, он вошёл внутрь.
В небольшом, уютном кабинете сидели несколько человек — женщина и трое мужчин, двое из которых были южанами, скорее всего — кавказцами. Гусев обыскал их первыми но «улов» откровенно огорчил — у одного из кавказцев денег не было вовсе, а у другого в кошельке нашлась лишь долларовая мелочь. Насчитав там около сотни, Гусев, чтобы было не так заметно, взял себе всего двадцать долларов. Зато у женщины было около семи сотен, и Гусев тут же с чистой совестью взял себе одну сотенную купюру. У последнего мужчины Вячеслав разжился всего десятью долларами. «Итого — сто тридцать долларов. Не густо и хоть это почти месячная зарплата, на Европу явно не хватит. Придётся придти ещё раз — обязательно в рабочий день», — Гусев поймал себя на мысли, что ему неприятно, что он взял деньги у беспомощных и совершенно конкретных людей. Первым его желанием было вернуть доллары на место, но, уже потянувшись за деньгами, он передумал и пошёл к выходу, решив, что в следующий раз возьмёт деньги из кассы.
Выйдя из банка, Вячеслав хотел, было, отправиться на прежнее место, но потом передумал: «А зачем? Меня ведь никто не видел. Пока время идёт медленно, пойду лучше домой. Так меня точно никто не заметит».
Идти пришлось так же, как и по дороге в банк — время от времени делать остановки и освобождаться от снега.
Уже дома Вячеслав разделся, прилёг на диван и лишь тогда позволил себе расслабиться. Первыми, как всегда, появились звуки. Вернулись привычные ощущения.
Подойдя к окну, Гусев увидел обычную, бурлящую жизнью улицу. На землю падали густые, снежные хлопья. Вячеславу захотелось спать. Он знал, что ему нужно обязательно выспаться, чтобы ещё раз не повторилось то, что произошло на дне рождения у Сосновского. Подойдя к кровати, Гусев прилёг и закрыл глаза.
