Уже через час мы пошли смотреть ее комнату, а на другой день перевезли туда свои столы. Это была отличная комната для редакторов! Светло, тепло, чисто, тихо и близко от издательства — чего еще надо?
8.
И вот когда мы стали там работать, я узнал, что Караханова нередко болеет. Раньше как-то не замечал этого — все-таки не каждый день заходил в ее отдел. А теперь мы то и дело видели ее днем дома — бледную, очень медленно двигавшуюся, с мешками под глазами.
Оказывается, у нее было очень больное сердце. Хотя и лет не так уж много….
Поначалу я еще ждал, что увижу в ее доме того красивого седого мужчину, которого видел вместе с нею когда-то в рыбном магазине.
Хотя и помнились отрывочные фразы моих директоров…
Но вдруг все-таки не к ней это относилось?
Однако мужчины в доме не было. И речи о нем не возникало. Когда надо было что-то прибить или починить, Караханова шла ко мне. Ибо остальные редакторы были женщины.
Похоже было, что он-то и уехал, что именно о нем шел директорский разговор, что именно в его комнате работали теперь редактора.
Жила Караханова с дочкой — уже высокой, красивой девушкой — и с теткой, старой, больной и ворчливой.
Впрочем, на редакторов тетка не ворчала.
Дом у них был большой — у каждой своя комната.
Работала Караханова много… Даже во время болезни правила и вычитывала рукописи, сдавала в номер почти обычное количество строк. Уходя в конце дня в издательство, мы заносили в редакцию ее пакеты и получали другие — чтобы отдать ей на следующее утро.
— Зачем вы это делаете? — как-то спросил я. — Вы же убиваете себя!
Она улыбнулась и покосилась на очередной пакет, который я держал подмышкой.
— Думаете, безделье ставит на ноги? — возразила она. — Вы знаете хоть одного человека, которого безделье поставило на ноги?
Я смутился — такого человека назвать не мог.
Через неделю она появилась в редакции и, встретив меня в коридоре, известила:
— Я сдала на машинку рукопись о театре. Скоро дело будет только за вами…
9.
А вычитать рукопись она не успела. С нею произошел случай, о котором долго говорили в городе.
Поздно вечером, когда она возвращалась с редакционного дежурства, подписав газету в печать, ее остановили на темной улице двое парней и потребовали часы и деньги.
— Сейчас, — спокойно пообещала она, сильно ударила каблуком одного из парней в колено и закричала на всю улицу.
Парень упал. Другой выхватил у Карахановой сумочку, сбил ее с ног и убежал.
Из домов выскочили люди и легко связали руки парню, которого ударила Караханова. Он не мог бежать. Он с трудом стоял на одной ноге, прислонившись спиной к забору.
