И всё же обернулся.
В глаза ему, опираясь на тяжелые, блестящие, расползающиеся под его собственным весом кольца, пристально смотрел гигантский тропический питон.
Фермер даже раздумывать не стал, чего тут раздумывать?
Одним движением он расшиб злосчастную чекушечку о пень и с этой обеззараженной водкой «розочкой» бросился на вторгнувшегося в его жизнь питона. Особой веры в успех он не испытывал, но отступать не желал, надеялся на помощь — ведь машины одна за другой катились по скоростному шоссе.
По словам Гацунаева, битва титанов длилась минут двадцать.
Кровь фонтанами. В пылу борьбы совсем уже распустившийся питон бил хвостом чуть ли не по летящим мимо автомобилям, но ни одному водителю даже в голову не пришло остановиться и узнать — не причиняет ли гигантское пресмыкающееся каких-либо неудобств человеку рабочему, разумному?
Зачем мешать?
Разберутся.
РАЗГОВОР С ТУРГЕНЕВЫМ
Чего этот Герасим такой тупой? Я сильно переживал за Муму. Решил даже позвонить Тургеневу. Это класс второй, наверное, никак не позже. Под именем писателя Тургенева в книжке стояли цифры: 1818–1883. Дураку ясно: номера телефонов. Вот я и набрал первый. Трубку взяла какая-то женщина.
«А можно Ивана Сергеевича?».
Женщина очень нелюбезно ответила. «Вечером звони. Он сейчас в вагонном депо. Дежурство».
СКОЛЬКО У НАС ВРЕМЕНИ?
В чудовищно жаркий день (в тени за сорок) в 1987 году мы с Николаем Константиновичем Гацунаевым оказались по неотложным делам в центре Ташкента. В издательстве имени Гафура Гуляма нас ждал договор на составление сборника романов популярного в пятидесятые годы фантаста Сергея Беляева.
«Мы не опаздываем? — спросил Гацунаев. — Сколько у нас времени?»
Я взглянул на маленький экран отечественных электронных часов, месяц назад подаренных мне на день рождения, и честно ответил: «Пятьдесят семь часов девяносто четыре минуты». Вот сколько тогда было у нас времени!
САТИР
Тихая поэтесса из небольшого волжского городка, — шатенка под сорок, неразговорчивая, задумчивая, не замужем, детей нет, никаких порочащих связей, стихи печатались в «Нашем современнике»; в круизе по Средиземному морю проявляла большой интерес к блошиным рынкам. Ребята из Верхоянска, расписавшие на палубе очередную «пульку», с наслаждением шлепали подержанными картами, и время от времени осведомлялись: «Что за город?»
Поэтесса отвечала: «Стамбул». Или: «Ираклион». Ребята не отставали: «Тепло тут у них». Потом снова жмурились: «А сейчас что за город?» Поэтесса отвечала: «Афины».
