Еще я пожаловался, что, когда он приезжает в войска, его фамилию всячески извращают: то Тупыгиным назовут, то Топтыгиным, то Пупыниным. Мы же посоветовали ему сменить фамилию на Путанин и идти работать на панель. А что еще от балбесов ожидать?
* * *
Начальник наш Юрий Васильевич, благообразного вида седой человек, был утомлен и умудрен жизнью, а также своей большой и ответственной должностью. Носил серый дорогой костюм и частенько заговаривался. И почему-то все его заговорки касались нашей разъездной группы.
Он постоянно нас путал. Называл Костю Мишей, путал Стояка с Фадей, а Миньке вообще говорил: «Эй!».
Не выдержав такого беспредела, Костян набрался наглости и назвал шефа Севастьяном Варлаамовичем. Тот поднял от бумаг умные беспокойные глаза, сдвинул на нос очки в тонкой оправе и, как обычно, ничего не понял.
К концу второго года наша ватажка немножко подфранцузилась: Миньку стали звать Мишелем, Фадю — Бовэ, Стояк стал Сержем. Еще Стояк вспомнил, что он древних польских и притом дворянских корней, стал зазнаваться, выпячивать вперед нижнюю розовую, как у ягодной барышни, губу, чаще гостить пролетом в Питере. У него там, видите ли, бабушка, и он единственный наследник престижной квартиры на петроградской стороне.
Дознавались: кто оставил на подоконнике баночку с майонезом? Так и не найдя хозяина, майонез пустили в дело, а Костян голосом конферансье объявил:
— Майонез Стоинского. Прощание с родиной.
* * *
Костян очень не любил политику — как внешнюю, так и внутреннюю. В то время народный любимец уже мостил пути во власть, а Костя, глядя в телевизор или куда-то дальше, язвил грустно и мудро:
— Ох и слез будет!
Еще его доставало скупердяйство шефа насчет отгулов. За субботу или воскресенье, проведенные в пути, положен отгул. Он все записывал в толстую тетрадь к Выругаеву и очень злился на шефа, когда тот говорил:
— Костя (или Вася), ну какие у тебя могут быть отгулы?
— А вот (на манер гроссмейстера), у меня все записано.
Раз он решил отомстить. В тот день шеф вышел из своего кабинета и объявил отделу:
— Меня завтра не будет…
Не успел он досказать, почему его завтра не будет, как Костян подсуетился:
— Юрий Васильевич! Ну какие у вас могут быть отгулы?
Шеф, как всегда, поморгал глазами и ничего не понял. Он просто хотел ехать на следующий день в арбитражный суд, для опротестования штрафа.
* * *
Второй раз Кольский полуостров принял меня более радушно. Лето, июнь, и никаких штормов. Правда, в ожидании посадки на теплоход пришлось жить в североморской «Ваенге», так как в «Арктике» мест не оказалось. Сосед по комнате попался на редкость разговорчивый. Приятели называли его Юрцом. Служил он на ракетном крейсере «Киев», что стоял на рейде Североморска. Юрец был еще очень молод и в свободное время любил поупражняться в красноречии.
