1) согласие может быть дано лишь на те личные, имущественные и иные права и интересы, которые находятся в свободном распоряжении лица, давшего согласие;
2) лицо, давшее согласие на нарушение или уступку тех или иных благ, должно обладать правом на свободное распоряжение этими благами (заметим, что, несмотря на различную словесную форму выражения этих двух признаков, они совершенно идентичны в содержательном праве);
3) согласие не должно быть направлено на нарушение общественных и государственных интересов;
4) оно может быть дано как обладателем личных и имущественных прав, так и его законным представителем в пределах прав, ему предоставленных;
5) согласие должно отражать понимание согласившимся характера действий и ущерба, причиняемого его личным и имущественным субъективным правам;
6) согласие на распоряжение или на уступку того или иного права должно быть свободным, а не вынужденным;
7) согласие должно быть дано до или во время совершения действий, внешне подпадающих под уголовно-правовые нормы[172].
По нашему мнению, предложенная выше систематизация признаков согласия пострадавшего не удовлетворяет ряду методологических требований.
Во-первых, выделенные признаки должны отражать сущностные свойства явления и, конечно, не дублировать друг друга. Между тем в перечне, предложенном В. И. Колосовой и Е. О. Маляевой, первый признак отражается во втором, а тот, в свою очередь, в третьем.
Во-вторых, авторами не определен критерий обобщения признаков понятия по разным совокупностям, в то время как выделение критерия систематизации является одним из основных логических приемов превращения понятия в определенную систему знаний[173].
Полагаем, что при рассмотрении согласия пострадавшего как общефилософского и правового понятия следует выделять следующие группы признаков, отражающих его сущностные свойства:
1) характеризующие субъекта и субъективные свойства согласия;
2) выражающие объективное в согласии пострадавшего.
Следует оговориться, что выделение субъективного и объективного в форме выражения воли лица на причинение вреда собственным интересам основывается не на традиционной для уголовного права градации элементов состава преступления, а на фундаментальных философских категориях материального (объективного) и духовного (субъективного).
Являясь конкретной формой выражения воли лица на причинение вреда собственным интересам, согласие пострадавшего с позиций философии представляет собой совокупность определенных отношений. «Существование всякой вещи или явления, их специфические особенности и свойства, их развитие зависят от всей совокупности их отношений к другим вещам объективного мира»
