Данное определение применимо, однако, к самому понятию «примирение», а не к институту освобождения от уголовной ответственности. Примирение с потерпевшим в ст. 76 УК РФ выступает юридическим условием освобождения от уголовной ответственности только в совокупности с решением соответствующего государственного органа.
Последнее обстоятельство позволяет некоторым исследователям утверждать, что «примирение с потерпевшим относится к уголовно-правовому институту медиации»[311].
Медиационные отношения, как известно, всегда являются трехсторонними. Они предполагают участие потерпевшего, виновного и государства, которое через свои уполномоченные органы осуществляет контроль за процессом поиска компромисса между сторонами конфликта.
В нашем случае примирение – это двусторонние отношения между потерпевшим и виновным, которые являются основанием для дальнейшего развития отношений «государство – преступник» и «государство – потерпевший» в рамках освобождения от уголовной ответственности (правовой медиации).
Под медиацией мы понимаем специфический уголовно-правовой механизм урегулирования конфликта в обществе, возникшего в результате совершения преступления, реализуемый в виде совокупности взаимонаправленных юридически значимых действий участников конфликта при посреднической роли государственных органов. На этом основании следует дифференцировать различные по своему характеру правовые явления: примирение с потерпевшим и медиационные отношения.
Обратимся к анализу последних.
Субъектами медиационных отношений являются:
1) потерпевший;
2) лицо, совершившее преступление, или субъект преступления;
3) государство в лице уполномоченных органов.
Правовой статус потерпевшего применительно к рассматриваемому институту крайне противоречив. В целом, в теории уголовного права можно выделить следующие позиции, касающиеся потерпевшего как субъекта примирения.
Одни авторы рассматривают его только как материальную фигуру. Так, Г. Р. Якобашвили видит в потерпевшем лицо (физическое или юридическое), которое непосредственно пострадало от совершения преступления[312], а Н. Д. Сухарева – «любого человека, в отношении которого совершено преступление и которому в результате этого причинен либо мог быть причинен моральный, физический или имущественный вред»[313].
Иную позицию занимает А. В. Ендольцева. Справедливо отмечая комплексность института примирения с потерпевшим, автор необоснованно рассматривает «потерпевшего» только как признак преступления, заключая, что его уголовно-правовое понятие уже процессуального, «поскольку есть множество преступлений, в которых с точки зрения уголовного права нет потерпевшего, так как виновный посягает не на личность, а на иные объекты»
