– Никуда он не сбежал, – донесся до него скрипучий голос бывшего военного.
Вздрогнув, Опалин поднял глаза. Нехорошо, Иван Григорьевич, когда ваши мысли могут прочитать по лицу. Совсем нехорошо.
– Знаю я эти дурацкие слухи, – продолжал Лапин, дернув щекой. – Не, не побежал бы он ни за какой бабой. У Оксюковича несколько лет в запасе, но ведь место-то освободится, и Колосков вполне мог на него сесть. Я уж не говорю о его фокусах с рекламой. Поверь мне, он не из тех людей, которые станут бросать золотую жилу. Кто угодно, только не он.
– А что, если кто-то решил за него взяться? – неожиданно спросил Иван.
– За Колоскова? – удивленно спросил Лапин.
– Да. Это ведь мошенничество. Может быть, кто-то решил его прищучить и он испугался?
– И потому исчез?
– Да, а что? Может такое быть в принципе?
Лапин задумался.
– Если бы ему что-то угрожало, он бы пошел к друзьям, – заговорил он, тщательнее, чем обычно, подбирая слова. – Ваня, он скользкий, как угорь. Я тут тебе рассказал о его делишках, но сам понимаешь: там наверняка все шито-крыто, и в суде ты ничего не докажешь. Если он исчез сам, по своей воле… – Лапин нахмурился, – значит, его что-то до смерти напугало.
– Ясно, – кивнул Опалин. – Слушай, а как у него с происхождением?
– Из крестьян он. Отец в город на заработки подался, потом сына определил в трактир. Не, с происхождением там все чисто, можешь даже не думать.
Но Опалин привык всякую мысль доводить до логического конца и потому спросил:
– Колоскову сейчас 42 года, а в революцию он где был?
– Заведовал чем-то – столовой, кажется. К службе его признали непригодным – падучая и ребра поломаны. Его в детстве били, когда он в трактире служил.
Вот те на. Получается, Колосков еще и эпилептик. А ведь никто, ни один человек об этом не упомянул.
– Часто у него бывали припадки?
– Никогда, – твердо ответил Лапин.
– В смысле?
– В смысле, не было их. Ты совсем младенец, что ли? Заплатил он кому-то за бумажку, чтобы его в армию не призвали, а то вдруг ломаных ребер окажется недостаточно.
– Может, и про ребра тоже выдумка? – рискнул предположить Опалин.
– Э нет. Это как раз правда. И руку ему там же сломали, он все время жаловался, что болит, когда погода меняется.
– Какую именно руку?
– Левую.
Опалин почесал голову. Любовница. Пятигорск. Прежде всего, конечно, стоило бы проверить, точно ли Ксения Колоскова находилась в Пятигорске, когда ее муж исчез в Москве. А то, может, она его ухлопала и теперь бегает по инстанциям, отводит от себя подозрения.
