Туман пропал также внезапно, как и начался. Он стал редеть и истончаться. Выйдя из марева, боец жадно вздохнул, набирая горящие легкие. Глотая на ходу такой приятный «чистый» воздух, осмотревшись, Ландскнехт понял, что они почти добрались до выхода с этажа.
— Оставь… меня… — усталым голосом проговорил капитан, пытаясь сосредоточить свой мутный взгляд на коридоре.
Камера на его шлеме была разбита, и потому ночное видение не работало, но активные микрофоны по–прежнему работали и исправно транслировали звук, доносящийся до них.
— Оставь! — твердо повторил капитан и попытался сбросить руку друга.
Сержант злобно дернул лямку, и офицер клацнул зубами, прокусив губу.
— Ну не уйдешь же!.. — зашипел он снова на друга.
Внезапно сержант остановился, и капитан смог перевести дух. Они находились на развилке коридоров. Вправо уходил туннель, опоясывающий базу по периметру, левый — вел к переходу на‑3 этаж. Грохот догонявшей их толпы усиливался. Сержант оглянулся. Коридор еще утопал в темноте, и прибор ночного видения, объединенный с тепловизором, пока не высвечивал цели.
— Бро–о–о-ось! — проорал в микрофон капитан. — Колян! Это приказ!
— Хрен тебе, — злобно отозвался сержант.
Он пихнул плечом ближайшую железную дверь, ведущую в какое–то помещение, быстро осмотрел его, водя перед собой стволом пулемета. Пара столов с компьютерами, какие–то шкафчики слева и длиный стеллаж справа.
— Пойдет, — проговорил сам себе и втащил раненного капитана в помещение. — Жди тут, я отвлеку толпу, уведу их выше, постараюсь положить в коридоре побольше тварей, а ты забаррикадируйся и не высовывайся!
Капитан, сплюнув кровь на внутреннюю часть маски, болезненно поморщился. Сержант видел в зеленоватом свете ночника его лицо. Некогда пышащий здоровьем и оптимизмом, сейчас капитан был искажен болью, усталостью от бесконечного боя, длящегося всего вторые сутки. Он тяжело дышал, отчего маска противогаза постоянно запотевала.
— Ты это, — прошептал офицер, протянув руку другу. — Дай гранату…
— Хрена тебе, — снова прорычал Ландскнехт, выпрямляясь в тесной для него комнатушке. — Чё удумал–то? Все лавры посмертно себе? Последний патрон и гранату на грудь?..
— Дурак? — искренне удивился капитан. — Я ее им в тыл закачу, если сунутся ко мне… я не ты, — капитан закашлялся и прислушался ко все усиливающемуся гулу сотен или даже тысяч ног–лап. — Я не ты, Кнехт, меня кажись, никто так не охраняет… Нет у меня никакого предназначения, я ошибался… Так что давай гранату. А лучше две и быстро вали наверх, они уже рядом…
