Голубая сказка | страница 3

— Какое же это приданое — одна-единственная шаль, хоть она и длиннее длинной! — первый раз за всю жизнь недовольно проворчал пастух.

— Да не надо мне больше ничего! — рассмеялась дочка. Но потом призадумалась и сказала:

— Ладно, отец, раз уж ты так любишь меня, смастери мне седло. Этого мне будет вполне достаточно, даже больше, чем надо!

— Неразумное дитя, — покачал головой пастух. — Зачем тебе седло, если я не могу купить тебе коня?

Но он все-таки смастерил седло — ладное такое, из голубой кожи, такое же голубое, как васильковые глаза дочки, как ее шаль, и даже еще голубее. Он постарался вложить в это седло всю свою отцовскую нежность и мудрость, он трижды прошил все швы и прошил бы их и в четвертый раз, да кончилась голубая кожа. Во всем голубом королевстве не осталось больше ни одной полосочки голубой кожи. Получилось седло мягкое и прочное — второго такого и в сказочном царстве не сыскать.

— Спасибо вам пребольшое, — сказала дочка отцу с матерью.

— Не такая я, чтобы дома за печкой сидеть и ждать своего принца. Пойду-ка я сама искать свое счастье.

Она повязала шею голубой шалью, взяла на плечо голубое седло и направилась в голубую королевскую столицу.

— Я к королю по делу! — сказала она стражнику, стоявшему у ворот дворца.

— Может быть, и по делу, — ухмыльнулся стражник. — А разрешение у тебя есть?

— Оно у меня тут, — и девочка прикоснулась рукой к своей груди.

— Мала ты еще, чтобы я стал заглядывать тебе за пазуху! — загоготал стражник. — Ступай-ка ты лучше отсюда подобру-поздорову.

— Ты хочешь, чтобы я вырвала из груди свое сердце и показала его тебе? — спросила девочка.

Стражник перестал смеяться, задумался. И вспомнилось старому солдату, который всю свою жизнь простоял у ворот дворца, как он сам когда-то, еще совсем парнишкой, пришел сюда.

— Ладно, — сказал он. — У тебя такие ясные глаза, я пропущу тебя.

Девочка с голубой шалью пересекла площадь и подошла ко дворцу. Но тут ей преградил путь другой стражник.

— Я к королю по делу! — сказала она ему.

— Покажи разрешение, — потребовал стражник.

— Разрешение мое бьется у меня вот здесь, — и девочка дотронулась до своей груди.

— Небось котенок или голубка бьется у тебя там, — рассмеялся стражник. — Иди-ка ты лучше отсюда подобру-поздорову.

— Ты хочешь, чтобы я вырвала из груди свое сердце и показала его тебе? — спросила девочка.

— Ого! — насмешливо произнес стражник, но вдруг задумался. Долго припоминал он что-то, а потом сказал: