Я рыдала и бормотала себе под нос. Вот встану и найду работу официантки или секретарши. Миллионы девушек счастливы, работая в ресторане или в разных фирмах. А можно устроиться на фабрику. Я не боялась никакой работы. Сколько я себя помнила, я драила полы и мыла посуду.
Но было во мне что-то такое, что не позволяло вернуться в мир Нормы Джин. И это не были только амбиции или желание стать богатой и знаменитой. Я не чувствовала в себе ни грамма актерского таланта. Я даже не чувствовала, что я красива или просто в каком-то отношении привлекательна. „Что-то“ бурлило во мне, своего рода безумие, которое не позволяло отступиться. Это „что-то“ обращалось ко мне даже не словами, а цветами — ярко-красным, и золотым, и ослепительно белым, и зеленым, и голубым. Это были цвета мечтаний моего детства, когда я пыталась скрыться от убогого, лишенного любви мира, в котором ютилась жертва сиротского приюта Норма Джин.
Я бежала от того мира, но он все еще окружал меня.
И как раз в этот период, когда я опустилась на самое „дно океана“, думая, что никогда больше не увижу дневного света, в этот момент я впервые влюбилась. До тех пор я никогда не была влюблена по-настоящему, я даже не мечтала об этом. Любовь — это было что-то, что существовало для других людей, для тех, кто имел семью и дом.
Но когда я лежала на самом дне, любовь ударила меня наотмашь, подбросила в воздух и поставила на ноги, и я заново увидела мир так, словно только что родилась».
«Он теперь женат на кинозвезде, и, если я назову его настоящее имя, это может поставить в неловкое положение и его, и его жену.
Я читала в газетах, что хотя они поженились лишь год назад, их брак уже приближается к тем голливудским рифам, где разваливается большинство киношных браков. Еще пару лет назад я, возможно, сделала бы что-то, чтобы подтолкнуть этот брак к последней черте, хотя бы во имя нашего прошлого. Но теперь, когда я счастлива, я желаю ему только добра и всего хорошего тем, кого он любит.
Я выходила из актерского отдела студии М.Г.М. с обычным результатом — нет ролей, нет надежды, — когда знакомая девушка представила меня ничем не примечательному мужчине. Все, что я могла сказать о нем, это то, что он не актер. Актеры часто прекрасные и очаровательные люди, но для актрисы полюбить актера все равно что совершить кровосмесительство. Ну, скажем, полюбить брата с таким же, как у тебя, лицом и манерами.
Мы зашли в кафе, сели за столик и разговорились. Вернее, говорил он. Я смотрела на него и слушала. Мне было не по себе, я ощущала себя полнейшей неудачницей без малейшей надежды на будущее. Его голос излечивал. Он рассказал, что он музыкант, любит играть на рояле. Объяснил, почему некоторые музыкальные произведения лучше других. Я не воспринимала его как мужчину или как музыканта. Я просто думала: „Он полон жизни, полон силы“.
