Анна Болотова. 43 года. В браке (17 лет). Двое детей: дочь (13 лет) и сын (10 лет). Родной город – Ростов-на-Дону, живет в Москве
#второйРебенок
#ревностьДетей
#одиночество
#изоляция
О том, что существует материнское выгорание, я узнала много лет спустя, вычитывая тексты психологов на тему послеродовой (и не только) депрессии. А тогда, получив в руки орущий сверток, я испытала острое любопытство. Надо же, я создала новое существо, это так круто! Теперь у меня есть дочь! Но через несколько часов восторг сменился сомнениями, а затем и тихим ужасом. Во-первых, со дня кесарева прошли только сутки – сидеть и ходить было больно. Во-вторых, голодное дитя неправильно приложилось к груди, и уже на вторые сутки соски растрескались вдрызг от мощных жадных десен: «кровь с молоком» – это вот оно. Я слезно выпросила у персонала силиконовую накладку на грудь, и это отчасти смирило меня с пыткой. В-третьих, дитя не желало спать ни днем ни ночью, оглашая палату писком, как только мне удавалось смежить очи и впасть в короткое забытье.
Врачи на обходе говорили «какая прелестная голубоглазая куколка!» – а я видела сердитую щекастую старушку с квадратным ненасытным ртом. В общем, через неделю, вывалившись из роддома в объятья оживленных и счастливых родственников, я не могла выдавить из себя и подобия улыбки. Пока «куколку» рассматривали и тискали, я поймала себя на желании драпать, немедленно и бесповоротно, куда угодно. В гостиницу, в другой город, попросить политического убежища – скрыться, справить поддельные документы. Но сил хватало только на то, чтоб лечь в сугроб и умереть в лучах ослепительного январского солнца.
Основной вопрос, который звучал у меня в голове все первое полугодие: почему, черт подери, никто не предупредил меня об этом?! Когда я жаловалась матери по телефону на недосып и смертельную усталость, она звонко хохотала и восклицала, что у всех по двое-трое детей, и все бабы справляются. «Пошустрее надо быть! И всё успевать!»
Что это за такие богатырские Василисы Микулишны, везде успевающие – и работать, и заниматься домом, и взращивать детей, и консервировать овощи, и шить распашонки, – я понять не могла. Те, что сонно дефилировали по паркам мне навстречу, едва отрывая ноги от дорожки, выглядели не лучше моего. Такие же бледные ненакрашенные понурые моли.
