Артем вспомнил, что он хозяин и пора приглашать к столу, перегораживающему в длину вагонный салон. Его гости сегодня встали спозаранку и, наверное, не успели позавтракать. Горячих блюд он им не предложит, а вот чай с бутербродами — вполне дорожный завтрак. Артем внезапно заулыбался, черт, как это он забыл, что в Австралии не пьют чай, там ему предпочитают превосходное пиво. Вот поглядишь на этих австралийских парней и не поверишь, что каждый из них у себя дома выпивает в день не менее двух литров пива. Они поджары, никакого тебе «пивного брюшка», не то что вот у того немецкого делегата. Артем мельком поглядел на лица австралийских друзей и с удивлением отметил, что у них нет веснушек. Австралиец без веснушек то же самое, что запорожский казак без усов. Ужель несколько дней, проведенных в Европе, стерли с их носов желтую россыпь? Нужно будет к слову поинтересоваться.
Австралия, Австралия! Он и по сей день вспоминает о ней с удовольствием. И рад воскресить былое в беседах с австралийскими товарищами, прибывшими на I конгресс Профинтерна.
Но Артем забыл об Австралии, когда на него посыпались вопросы о Туле, угольном бассейне, условиях труда в шахтах, заработках шахтеров, их быте. Конечно, он мог бы ответить на все эти вопросы, тем более что они продиктованы искренней заинтересованностью и доброжелательностью его собеседников. Но тогда зачем же он везет их в Тулу? Русская пословица относительно того, что лучше один раз увидеть, нежели сто раз услышать, тут оборачивается своей практической стороной. Конечно, если бы иностранные товарищи приехали этак лет через 5—10, его стране было бы что показать. А пока заводы еще стоят мертвые, шахты затопили подземные воды. И показывать Артем будет только людей, но людей, преображенных революцией.
Вагон начал пересчитывать стрелки, смирил свой рокот мотор, слышнее стали посвисты встречного ветра в открытые окна. Мимо проплыл входной семафор с приветливо поднятой рукой, потянулся длинный деревянный перрон, изжеванный временем, выбитый сотнями тысяч подошв, заплеванный подсолнечной шелухой.
«М-да! — подумал Артем. — Надо было все же предупредить железнодорожное начальство, хоть бы перрон подмели».
Дежурный по вокзалу так и остался стоять, как мухомор, в своей линялой красной фуражке, ему еще не доводилось видеть аэровагонов, и он растерялся. Этот вагон с пропеллером явно не намерен останавливаться, между тем дежурный не уверен, что открыт выходной семафор, и вообще странно, почему его не поставили в известность о прибытии необычного поезда? Ведь не мешочники же в нем следуют.
