Рука судьбы или Этюд о предопределенности | страница 22

— Если я прав и здесь нет никакой ошибки, это станет наиболее ценным открытием из всех, совершенных до сих пор в области истории Древнего Египта!

Успокоившись, он объяснил, что величайшей загадкой для всех египтологов был и остается пустой саркофаг, обнаруженный в Великой пирамиде — пирамиде Хеопса. Затем он вкратце сообщил нам, что в сочинениях Диодора[8], а именно в описании пирамид, относящихся к периоду Хеопса, ясно сказано: «Хотя этот царь предназначал пирамиду для своей гробницы, случилось так, что он не был там погребен. Ибо народ, раздраженный изнурительным трудом, грозился разорвать его мертвое тело на куски и с позором выбросить из гробницы, вследствие чего, умирая, царь велел своим приближенным устроить похороны в другом месте».

— Этот любопытный знак, — продолжал профессор, — является точной копией того, что был найден в Великой пирамиде среди надписей, относящихся к первой династии; поэтому вполне логично будет заключить, что в саркофаге, находящемся перед нами, покоится не что иное, как утраченная мумия Хеопса. Мы должны вернуться сюда завтра…

Профессор не договорил: одновременно с его последними словами до нас донесся негромкий, но зловещий звук.

Мы бы и не расслышали этот слабый звук, не подхвати его эхо гробницы, вселив ужас в наши сердца и пробежав холодной дрожью по каждому нерву и вене. Звук исходил из отверстия большого конуса, через который мы спустились. Этого было достаточно, чтобы понять: нас выследили, и через секунду мы окажемся лицом к лицу с судьбой — судьбой столь чудовищной, что ее невозможно даже вообразить.

Мы машинально бросились к выходу. Слишком поздно! Издевательский, дьявольский смех предупредил нас об опасности. В следующий миг раздался глухой рокочущий шум, а затем оглушительный грохот, прозвучавший в наших ушах канонадой тысячи пушек. Мы поняли, что камень рухнул вниз и отверстие было запечатано навсегда!

Я не стану подробно описывать наши чувства: довольно будет довериться воображению читателя, чтобы представить, какую муку могла причинить нам сама мысль о вечном заключении под землей, погребении заживо! Чем больше утрата, тем спокойнее человек ее зачастую переносит, и то же, я полагаю, происходит под воздействием любого внезапного и сильного удара судьбы. Неожиданность всякой новой ситуации, будь то несчастье или успех, часто на какое- то время изгоняет из сознания тревогу. Старый профессор, который двенадцать часов назад чуть ли не плакал, как ребенок, будучи уверен, что не сможет достичь своей цели — теперь, пред лицом угрозы жуткой гибели, оставался невозмутим, как будто в этот момент был занят повседневной работой в отделе мумий Британского музея. Собственно говоря, на свет была извлечена и маленькая немецкая трубочка — но на сей раз профессор не собирался ее полировать до блеска эбенового дерева. Ах, нет! он лишь нежно сжимал ее нервными пальцами, как руку старого друга в час расставания.