Одно целое | страница 49

и по улице

к дому.

– Ее лицо! Да ради такого зрелища я на что

угодно готова! – визжит Ясмин,

распахивая дверь в дом.

Под плиту

убегает мышь,

но никто не предлагает ставить ловушки.

Мы просто открываем холодильник

и достаем четыре бутылки пива.

Мама присылает СМС:

Веселитесь?

Потом еще одну:

Живы хоть?

И еще:

Я волнуюсь.

И наконец:

Звоню в полицию.

Мне приходится ей ответить и попросить,

чтобы больше нам не писала.

Мы с Джоном опять остаемся вдвоем.

И он снова читает вслух,

целый час,

а потом поднимает глаза к потолку и говорит:

– Мне стыдно за то,

как я отреагировал

на твой список.

Я делаю вид,

что не врубаюсь.

– «Джейн Эйр» я дочитала.

Мистер Рочестер душка!

Мне кажется, нам с Типпи такие и нужны.

Слепые, потерявшие в своей жизни

всё.

Я пытаюсь хихикнуть,

но не выходит.

Джон садится

и закуривает сигарету.

– Грейс…

…штука в том…

Я останавливаю его жестом.

– Да я все понимаю.

Правда.

Я знаю как выгляжу

и что мне светит в жизни.

Я касаюсь того места, где мы с Типпи срослись,

куда врачи собираются поместить устройства

для растяжения тканей,

от которых на наших телах

вырастет множество кротовьих кучек.

– Я не могу объяснить свои чувства, –

говорит он. –

Я прочел столько книг,

столько слов,

но все они не о том.

Я не знаю, что происходит

у меня внутри.

Не могу это выразить.

Он тушит сигарету о грязную тарелку,

кладет в рот жвачку

и выключает свет.

Ложится рядом

и прижимается лбом

к моему лбу.

– Ох, Грейс, – говорит он

и обхватывает ладонями

мое лицо.

– Джон, – шепчу я,

а

потом

его губы

накрывают мои,

и язык со вкусом арбузной жвачки

проникает внутрь.

Мы целуемся – тяжело дыша, –

и целуемся – с легким сердцем, –

и целуемся, и целуемся,

а когда он перестает,

я могу лишь глубоко втянуть воздух

и сказать:

– Я тоже не знаю, что происходит

у меня внутри.

Я просыпаюсь, все еще чувствуя

вкус его арбузного рта.

После чистки зубов

вкус пропадает, и я прошу у Джона жвачку.

И весь день хожу

со вкусом его поцелуя

во рту.

– Мы вчера целовались, – шепчу я Типпи,

когда мы остаемся одни.

Она косится на меня с отвращением,

как будто я подсунула ей сэндвич с протухшим

тунцом.

– Если ты всерьез нравишься Джону,

с ним что-то не так.

Он больной на всю голову,

понимаешь?

Я опускаю глаза на наши общие ноги.

– Ты вроде хотела

перестать быть такой гадиной.

Она ухмыляется.

– А я и пытаюсь!

Ясмин облизывает кончик карандаша, находит

в блокноте чистую страницу

и ждет: мы с Типпи должны дать ей четкие

указания

на случай похорон, раздельных и – на всякий

пожарный – общих.