а мама не позволит миру
смотреть, как он напивается.
– Я вернусь, когда Каролина закончит
съемки, –
говорит он, как будто это разумнейшее
из решений
и вся проблема тут в Каролине.
– А может, бросишь пить? –
предлагает Типпи.
Папа моргает
и теребит подушку.
Мы ждем.
И видим, как
его лицо
превращается в пустыню
отчаяния.
– Не могу, – наконец отвечает он, –
я не знаю как.
Это самое искреннее,
что мы от него слышали за последние
несколько месяцев.
Папа не достает
из подвала объемистый черный чемодан,
вроде того, с которым Дракон улетела
в Россию –
чемодан на колесиках, с бирками
и ощущением отъезда в далекие,
прекрасные страны.
Он умудряется
все запихнуть
в красную спортивную сумку.
Со стороны кажется,
что он не уезжает,
а просто собрался в спортзал:
наматывать мили
на беговой дорожке.
Потом он вернется,
улыбчивый и потный.
Но папа съезжает.
Он будет жить
со своим братом в Нью-Брансуике.
Наверно, мне полагается
плакать,
но, когда за папой
закрывается дверь,
слезы не идут –
лишь глубокий вздох
и очень теплое чувство
облегчения.
– Ваш отец тоже уехал? – вопрошает
Каролина,
всплескивая руками.
– Серьезно?
Мы пожимаем плечами.
Пол и Шейн моргают.
Каролина чешет голову.
Затем кладет руки в карманы.
– Ну и ладно.
Может, оно и к лучшему.
Типпи роняет рюкзак,
а Пол,
оператор,
помогает его поднять.
Она, пряча глаза,
выдавливает: «Спасибо».
На Гудзон-стрит
малыш пинает свою маму
и стремглав
бросается прочь,
а она бежит следом
и вопит.
Не знаю почему,
но меня пробивает на ха-ха,
и скоро Типпи уже тоже смеется.
Камера Пола нацелена прямо на нас,
объектив отражает солнце.
Каролина говорит:
– Вы много смеетесь.
Это вдохновляет.
Вы радуетесь жизни,
несмотря ни на что.
А что же еще
можно делать с жизнью,
кроме как радоваться ей?
Проклинать ее? Отрицать?
Нет.
Уж лучше я посмеюсь.
Тем более Каролину это вдохновляет.
Нас часто сравнивают
с Дейзи и Виолеттой Хилтон.
– Потому что вы обе такие красотки, –
поясняет Каролина
со вздохом.
Вот только красота
ничего хорошего не принесла
Дейзи и Виолетте,
если не считать десятка кавалеров-
извращенцев,
что мечтали уложить в койку сразу обеих –
двух по цене одной, –
или хотя бы просто увидеть их без трусов.
Сестры Хилтон родились в 1908-м.
Их продали, как рабынь,
повитухе по имени Мэри,
а та отправила их в мировое турне:
потрясать толпы зрителей
пением, игрой на саксофоне,
шармом и жизнерадостностью.
К нашему возрасту Дейзи и Виолетта
вошли в число самых богатых
артисток своего времени.
Быть может, нам есть чему у них поучиться:
