Когда Чингис-хан двинулся на Северный Китай, он опасался бунта в Монголии, поэтому там была оставлена армия темника Тогачара, чтобы «тому быть… в тылу в целях безопасности от племен монгол, кераит, найман и других, большинство которых он (Чингис. — В.Т.) подчинил [себе], да чтобы и [его] орды были также в безопасности»[132]. Хотя о какой-либо попытке мятежа в то время неизвестно, но, вероятно, мятежные настроения в тылу были одной из причин поспешного возвращения значительной части войска домой.
Перед походом в Среднюю Азию Чингис-хан был вынужден отправить карательную экспедицию против найманов и «других племен, которые бунтовали по углам его владений»[133]. Это говорит о выступлениях в самой Монголии, так как в империи Цзинь военные действия и без того шли с 1211 г., енисейские кыргызы восстали позже, а других «его владений» в то время еще не существовало.
В 1218 г. войско выступило на запад. На этот раз тумены ушли гораздо дальше от Коренного юрта, и связи с ним по обезлюдевшим караванным путям становились все призрачнее. Оппозиция вновь решилась поднять голову. В 1224 г. правитель тангутов Дэ-ван направил посольство «ко всем племенам к северу от песков» (Гоби) с предложением объединиться против кагана. Но вскоре один из тангутских полководцев был разбит монгольским отрядом, а затем поступило сообщение о возвращении всей армии из похода. Заговорщики моментально разорвали союз с Дэ-ваном и в ужасе разбежались[134].
Постоянная угроза восстания в тылу заставляла Чингис-хана искать союзников за пределами домениальных кочевий. По соседству с монголами обитали тюркоязычные народы, большая часть которых не испытала на себе трагических последствий межплеменной войны, происходившей в конце XII — начале XIII в. к востоку от Алтая. Но чтобы привлечь эти народы на свою сторону, необходимо было использовать политические идеи и лозунги, исторически близкие и понятные тюркам, и прежде всего провозгласить создание кочевой империи, в которой нашлось бы место всем народам, «живущим за войлочными стенами», т. е. возродить объединительную традицию.
Таким образом, ненадежность монгольского тыла побудила правительство искать сближения с соседями-тюрками.
Победа над соперниками и воцарение Чингис-хана, признание его сюзеренитета во многом ускорялись внешнеполитическим фактором — соседством чжурчжэньской империи, постоянной угрозой ее экспансии или ожиданием очередного цзиньского нашествия. В период борьбы за власть Темучин, видимо, не давал повода для открытой враждебности со стороны южных соседей. Похоже, что и в первое время после курултая 1206 г. отправлял дань в Китай
