– Леди Уиллморт вчера не обедала? – Ахнула горничная, включаясь в игру. – Вы решили уморить ее голодом?
– По всей видимости, миледи спала. Мы несколько раз стучали, но она не ответила, и служанки не решились беспокоить, – слегка уязвлено пояснила экономка.
Элионора машинально отметила, что первый раунд поединка остался за ее горничной.
– Разумеется! Тем более слугам тогда достанется больше!
Второй раунд тоже выиграла Мери-Джейн. От осознания этого миссис Фейрфакс вспыхнула еще больше.
– Если вы, мисс Хилл, так ратуете за свою хозяйку, что же вы не поехали с ней сразу? Один-два. Мери-Джейн смерила соперницу взглядом.
– Мне необходимо было проследить, чтобы вещи миледи были уложены и заодно заехать в городской дом и забрать ее наряды.
– В городской дом? – Перебила ее Элионора. – Ты была там?
– Да, миледи.
Девушка прошлась по комнате. В ушах вновь зазвучал стук в дверь: «Именем короля… вы арестованы.» топот солдатских сапог по паркету, крики слуг.
– Дом не пострадал. – Донеслось до Элионоры сквозь туман воспоминаний.
– А? Что? – Очнулась девушка.
Только сейчас она заметила, что все свечи в комнате горят, а экономка смотрит на нее с благоговейным ужасом.
– Дом не пострадал, – повторила Мери-Джейн. – Я проверила.
– Да, спасибо, – Элионора потушила свечи и повернулась к экономке. – Спасибо, миссис Фейрфакс, можете идти.
Та кивнула и поспешно удалилась.
Элионора подошла к сундуку, который лакеи поставили у стены, и с грустью посмотрела на герб на крышке: орел, держащий в когтях змею и надпись: «Честь выше всего».
– Да уж, – девушка задумчиво постучала пальцами по крышке сундука. – Честь, или бесчестье.
Она резко обернулась к горничной.
– Мне придется идти на королевский бал!
– Что? – Ахнула та.
– Его величество приказал лорду Уиллморту представить свою жену на балу.
– Но ведь ваш брат.
– Я знаю, но я не могу носить траур по заговорщику, не так ли? – Резко отозвалась Элионора.
Она подошла к окну и взглянула на парк, безошибочно определяя крышу конюшен, наполовину скрытую листвой. Вспомнила вороную лошадь и усмехнулась, а ведь у них с Кьярой много общего. Они обе потеряли все, что у них было, находятся в заточении, и выхода оттуда уже нет.
– Этот позор вам не простят, – голос горничной вывел девушку из тягостных размышлений, – кем бы ни был ваш брат, он умер, и потому вы должны блюсти траур.
– Да, но это невозможно. Мое появление на балу – приказ его величества.
– Как я понимаю, траурное платье вам тоже запретили надевать? – С горечью спросила горничная.
