Вот он, момент истины – лесная дорога скоро оборвется, выведя нас к городу. Но уже отсюда виден густой дымный шлейф – и сердце невольно сжимается от чувства собственной вины. Да, я не командир, и не я принимал столь безжалостное решение. Однако внутри зреет уверенность, что все жертвы торхов, коих я увижу сегодня на улицах разграбленного города, будут зачислены совестью на мой собственный счет.
– Господин сотник! Вас вызывает к себе тысяцкий!
Посыльный Руда выдергивает меня из оцепенения, вызванного тяжелыми думами. Перейдя на легкую рысь, я направился к голове колонны.
– Видите?!
У Руда, смуглого брюнета выше среднего роста (чувствуется примесь степной крови) сильный и немного неприятный, «каркающий» голос, с этакой хрипотцой. Но все это я отмечаю про себя мимолетно, внимая командиру наравне с остальными сотниками.
– Степняки не просто оставили резерв, это их лучшие силы во главе с вождем. Ударим по ним, и те, кто дерется в городе – слышите выстрелы? – словно голову потеряют. Победа в кармане. Только вот если мне не изменяет память, в битве с бароном Руга торхи вели огонь из пяти сотен огнестрелов, а у нас этого оружия нет. И бьюсь об заклад, главные силы их полководца вооружены как раз огнестрелами. Потому делаем так: сотни Карца, Смоля и Глура будут атаковать в центре, лавой {39}, причем к моменту сближения с противником расходитесь насколько возможно широко – пусть дистанция между воинами будет максимальной. На правом фланге располагаются сотни Курга, Сварга, Луцика и Вальга, оставшиеся – на левом. Стройтесь в глубину, чтоб по фронту было максимум четыре десятка бойцов! Приблизившись на дистанцию залпа, центр расходится еще сильнее, крылья забирают в стороны. А как только кочевники отстреляются, окружаем и рубим их и в хвост и в гриву! Пусть торхи умоются кровью за гибель наших братьев!
На слова командира мы отвечаем лишь исполненным мрачного торжества кличем стражи:
– Гойда!
Моя сотня строится сразу за бойцами Курга. Честнее было бы встать рядом друг с другом, но такое построение на порядок сложнее в плане управляемости – наши команды сбивали бы бойцов соседних сотен.
Последние мгновения перед битвой, как всегда, проходят в изнуряющем волнении – к близкому соседству смерти привыкнуть невозможно, и очередная встреча с костлявой всегда вызывает одни и те же чувства.
– В атаку!
– Сотня, вперед!!!
Голос Руда доносится издалека, но его призыв подхватывают другие командиры. Подхватываю и я. Понукаемый легкими толчками пяток жеребец делает первый шаг, затем другой, еще один… И переходит на рысь в общем строю, в одном темпе с тысячей боевых скакунов стражи.
