На бегу поправляя мундир, спешил с докладом бравый старшина Вежбицкий.
— Товарищ майор, докладываю, третий взвод проводит занятие по строевой подготовке. Личный состав взвода…
— Спасибо, старшина. Дайте команду «вольно».
Таманский поздоровался с Вежбицким. Ему нравился этот энергичный, всегда подтянутый, награжденный двумя Крестами за храбрость старшина.
— Чем занимаешься, Вежбицкий? Вижу, в войну играете?
— Так точно, товарищ майор. Учу своих стариков отдавать честь, отрабатываю парадный шаг. — Сообразительный Вежбицкий сразу понял, что вызывало неудовольствие командира батальона.
— Довольно, старшина, — прервал Таманский. — Где твой командир?
— Разрешите доложить, наверное, в одном из взводов. Занимаются, как и мы, на разных плацах и лугах.
— Да? И часто вы так «козыряете»?
— Через день, по два часа.
— Так, понятно. Ну, а теперь, старшина, соберите солдат и поищите командира роты. Пусть явится ко мне.
— Слушаюсь, товарищ майор!
Таманский любил поговорить с солдатами. Они знали об этом и ждали подходящего случая. Пока Вежбицкий собирал взвод, Таманский успел перекинуться несколькими словами с Заторой.
— Слушай, Людвиг, а все ли в порядке с головой у этого Цебули, чтобы сейчас, когда каждый час решает судьбу урожая, заниматься строевой подготовкой? Солдата-фронтовика он гоняет на строевую подготовку тогда, когда у того в голове дом, семья. Если солдат понимает, что мы держим его здесь потому, что он должен дать стране хлеб, — тогда все в порядке. А этой капральской муштры, когда земля ждет, наверняка не понимает. Я этому Цебуле все выложу. Кем он был на гражданке?
— Служащим. На почте, кажется, работал. Думаю, товарищ майор, что поначалу надо бы с ним спокойно поговорить. Может, у него какие-то свои соображения…
— Что, уже начинаешь защищать его? Какие могут быть соображения, если земля не вспахана, а он мне тут цирк с солдатами устраивает.
— Товарищ майор, разрешите доложить, третий взвод построен.
— Дайте команду «вольно». Кругом, разойдись, можно курить.
— Слушаюсь.
Солдаты гурьбой окружили Таманского и Затору. Пачка папирос командира батальона переходила из рук в руки. Таманский относился к тем командирам, которые знали многих бойцов по имени и фамилии.
— Ну, как жизнь, Марковский? Что поделываешь, старый вояка?
— Понемножку, товарищ майор. Домой уж очень тянет.
— А меня, думаешь, не тянет? Четыре года своих не видел. Еще немного — и придет наш черед. Выдержим, Марковский, выдюжим!
