С ягодами в подоле, сверкая белыми бедрами, молодка уселась боком на подводу. Лицо у нее было румяным, красивым, добрым, светилось от счастья. Слепой солдат, видимо, тоже был в этот момент счастлив, он наклонился к ней и что-то сказал ей. А потом они оба громко рассмеялись. Сташек и Ваня стояли молча и глядели им вслед, пока подвода не скрылась за деревьями, пока не утихли стук колес и счастливый смех молодки и солдата. А когда наконец и они двинулись в свою сторону, то довольно порядочный отрезок пути прошагали молча.
Вечером развели костер и жарили грибы. Белые, посыпанные солью, они хрустели на зубах, как картофельные оладьи. Огонь угасал, и только тлели красные угольки. Вечер был душным. Небо беззвездное. Шумящая по-своему тайга окружила их черной, непроглядной стеной.
— Хуже всего — это темнота. Я всегда боялся ночи. Не знаю почему, но боялся. Ни за что не оставался дома в потемках. Мама кричала на меня, а отец смеялся, что я такой большой парень… Сташек, а если этот солдат, ну, тот, с повязкой, был охотником?..
— Все равно, кем он был.
— Ну да, конечно. Страшно, наверное, ничего не видеть, а?
— Боишься?
— Лучше не думать об этом.
— Правильно.
— Мой отец тоже, наверное, не думал о страхе… Он был веселым, высоким, сильным. Когда я был маленьким, он сажал меня на закорки и бегал со мной. Я немного боялся, но любил эту забаву. Ты знаешь, почему мне хочется поскорее попасть на фронт? Скажу тебе откровенно. Хочется держать в руках винтовку, гранату, пусть сыплются на меня бомбы, пусть лезут танки, пусть со мной не знаю что станет — но я хочу знать, что такое война. Хочу знать, что переживал, что чувствовал мой отец, пока его не настигла пуля. Я иногда думаю про себя, что каждый сын должен что-то сделать для отца. А я для своего могу теперь сделать только одно — пойти туда, где и он был…
Когда на следующий день тайга неожиданно расступилась, друзья увидели перед собой сплошную, растянувшуюся на многие километры полосу возделанной земли. Среди этих пшенично-ржаных и картофельных полей текла река, не намного шире Поймы. А над рекой, на ее высоком правом берегу, раскинулась большая деревня с типичными для Сибири домами из лиственницы. Чуть в стороне стояли вместительные деревянные амбары, овины и конюшни. Несмотря на то что деревня была совсем не маленькой, она была обнесена изгородью из сосновых жердей с воротами на все четыре стороны. Из труб поднимался дым. По реке ходил паром. Пели петухи. Небо после вчерашнего ночного ливня прояснилось и предвещало хорошую погоду. Они стояли, смотрели, прислушивались к долетавшим до них отголоскам сельской жизни: где-то тарахтел трактор, мычали коровы и напевали в поле женщины.
