— П-позвольте, но ведь это усиливает риск! — взмолился Мюллер. — Там легко могут узнать меня.
— Кто? — засмеялся Гопкинс. — За сорок пять лет сотни раз умирали, переселялись, уезжали и въезжали новые люди. У большевиков дело с жилищами обстоит именно так, а революция, гражданская и, наконец, вторая мировая война изменили не только состав населения, но и облик прежних русских городов. Да вы во всем этом городе не найдете и двух людей, с которыми проживали в детстве!
— К тому же за две-три недели до отъезда наши специалисты, — Вернер рассмеялся, — по гриму и кабинетам де боте так изменят вашу внешность, что и ваша милая супруга не узнает вас. Это пустяки, наша техника в этом деле стоит на очень высоком уровне. Сокровища ваши пролежали в земле много лет, пусть они полежат еще несколько месяцев, зато, когда вы извлечете их оттуда, они при нашей помощи беспрепятственно и наверняка будут вами переправлены в Германию.
Слова о зарытых в землю драгоценностях напомнили коммерсанту о цели его поездки, и он сразу же сказал:
— Для пользы дела и блага нашей дорогой Германии я, господа, выполню все, что нужно!
— Вот и хорошо. Теперь последнее. — Гопкинс встал, прошелся по комнате и, остановившись перед фон Мюллером, медленно сказал: — Если нашего агента, проживающего в вашем бывшем доме во Владикавказе, не окажется в живых, что весьма возможно, так как он старый человек, или вы не застанете его дома по каким-либо причинам, то вы, — майор, отчеканивая слова, раздельно проговорил, — обязательно должны будете проехать в Тифлис и там по адресу, который вам укажет капитан Вернер, получить те же самые сведения от некоего другого лица.
Фон Мюллер побледнел и растерянно пробормотал: — Но ведь это же новые, не обусловленные соглашения, поручения!
— Это одно и то же! — холодно ответил майор и, повернувшись к нему спиной, отошел к окну. — А теперь ступайте домой, занимайтесь вашими торговыми делами. Конечно, никому ни полслова, о чем здесь говорили. Когда будет надо, мы уведомим вас, и вы начнете посещать школу подготовки.
Гопкинс и Вернер пожали руку успокоившемуся Мюллеру, и коммерсант, высоко подняв плечи, бодрой, молодцеватой походкой вышел из кабинета американца.
Так на свет родился пастор Брухмиллер.
Когда шаги его в коридоре стихли, оба разведчика переглянулись и громко и весело расхохотались. Майор Гопкинс даже вытер платком вызванные хохотом слезы. Успокоившись, он спросил:
— Жулики здесь?
