Беседа приняла мирный характер. Тут же договорились, как встретиться в следующий раз, и Струтинский подарил Саргсяну в знак дружбы трофейный серебряный тесак, какие обычно носили немецкие коменданты районов.
По возвращении в лагерь Саргсян рассказал мне об этой встрече, но ничего не сказал о том, как он оставил оружие у товарищей и как потом бежал. Не сказал он и о подарке.
На второй день после этого разговора вышел очередной номер нашей газеты «Мы победим». В нем был помещен шарж: Саргсян, в перевернутой назад пилотке, идет важно, положив руки в карманы, а позади стоит удивленный партизан с автоматом.
Но Саргсяна в лагере уже не было, и объясниться с ним мне не удалось. По моему приказанию, он отправился за Николаем Струтинским.
Вскоре они пришли.
— Привел? — спрашиваю его.
— Да, товарищ командир.
— Эту картинку видел? — Я показал ему карикатуру.
Парень побледнел.
— Это правда?
— Правда.
— Как же ты позволил себе такое? Как ты мог отдать свое оружие другому?
— Виноват, товарищ командир.
— Чтобы это больше не повторялось! Пойдем.
И мы пошли к тем, кого привел Саргсян.
У крайней палатки лагеря стояло девять человек. Они были вооружены самозаряжающимися винтовками «СВ», немецкими карабинами и пистолетами. Из карманов торчали рукоятки немецких гранат, похожих на толкушки, которыми хозяйки мнут вареную картошку. Тут же стоял принесенный ими пулемет.
— Кто старший? — спросил я, глядя на пожилого усатого человека, предполагая, что он и есть старший.
Но я ошибся. От группы отделился совсем молодой парень.
— Николай Струтинский! — отрекомендовался он.
— Я вас слушаю.
— Мы хотим вступить в ваш отряд.
— Кто это «мы»?
— Да здесь почти все свои. Вот мой отец, — и Николай Струтинский указал на пожилого усатого человека. — Вот мои младшие братья — Жорж, Ростислав и Владимир. Эти двое — колхозники из нашей деревни, а эти убежали из ровенского лагеря. Вот и все.
Слушая, я внимательно разглядывал отца и братьев Струтинских. Передо мной стояла возрастная лесенка — отец и четыре сына. Между сыновьями разница в летах небольшая — год, полтора. Все они крепкие, здоровые и все очень похожи друг на друга. У отца Струтинского правильные черты лица, голубые глаза, плотная, коренастая фигура. Этими чертами отличались и все его сыновья.
Николай Струтинский рассказал мне, что от их группы совсем недавно ушли к линии фронта одиннадцать человек — на соединение с Красной Армией.
Говорил он медленно, спокойно, обдумывая каждое слово. Отец в упор смотрел на него и беззвучным движением губ повторял его слова.
