Чтобы не вызвать ничьих подозрений, он оделся в мундир немецкого офицера, а остальным партизанам придал вид полицейских.
Кузнецов недаром облюбовал красивый «оппель-адмирал». Добыча в этой машине действительно оказалась интересной, «языки» — на самом деле «длинными».
В лагере Кузнецов явился к пленным в форме немецкого лейтенанта. Соблюдая положенный в немецкой армии этикет, он расшаркался перед ними.
— Садитесь, — хмуро предложил галантному лейтенанту майор Гаан, указывая на бревно. Иного сиденья в палатке не было.
— Как вы себя чувствуете? — любезно осведомился Николай Иванович.
Но те были настроены не столь благодушно.
— Скажите, где мы находимся и что все это означает?
— Вы в лагере русских партизан.
— Почему же вы, офицер немецкой армии, оказались в лагере наших врагов?
— Я пришел к выводу, что Гитлер ведет Германию к гибели и все равно войну проиграет, и добровольно перешел к русским. Вам я тоже советую быть откровенными.
Немцы упирались недолго, и у Кузнецова полились с ними частые и длительные беседы. «Собеседники» были квалифицированные, и с ними Николай Иванович мот вполне проверить свое знание немецкого языка. Весьма кстати граф Гаан оказался «земляком» Кузнецова — из Кенигсберга.
При обыске у имперского советника связи Райса была найдена карта грунтовых, шоссейных и железных дорог всей оккупированной Украины. Карта была снабжена подробными описаниями. Кузнецов, изучая карту и описания, натолкнулся на очень важный секрет немцев. В описании указывалось, где проложена трасса бронированного кабеля, связывающего Берлин со ставкой Гитлера на востоке, находившейся недалеко от Винницы.
Кузнецов решил выяснить все поподробнее.
Он спросил Гаана:
— Когда проложен подземный кабель?
— Месяц назад.
— Кто его строил?
— Русские. Военнопленные.
— Как же это вы доверили русским тайну местонахождения ставки Гитлера?
— Их обезопасили.
— Что вы имеете в виду? Их уничтожили?
Гаан и Райс молчали.
— Сколько работало военнопленных?
— Двенадцать тысяч.
— И все двенадцать тысяч…
— Но это же гестапо, — пытался оправдаться Гаан.
Кузнецов выяснил у пленных все, что было нужно. Попутно он проверил себя: у них не возникло даже сомнения в том, что он не немец.
Гаана и Райса мы повесили. Иного они не заслуживали.
Можно было уже направить Кузнецова для разведывательной работы прямо в Ровно. Но одно обстоятельство меня беспокоило: иногда во сне Николай Иванович разговаривал по-русски. Этим он мог себя выдать.
