— Прелестно! — просиял немец и, протянув пятерню, каркнул: — Рихтер. Ганс Рихтер.
Рука его была сухая, холодная, точно из могилы торчащая. Я поёжился и неосознанно обтёр свою ладонь о штанину. Лицо гостя было вытянутым и неподвижным, как маска, а когда он говорил, создавалось впечатление, что передо мной чревовещатель — губы едва размыкались.
— Будет позволено? — указал он на ближайший столик, и Митрич вяло кивнул.
Мы сели. Ганс, не прекращая тянуть улыбку-ниточку, снял заснеженную шляпу и аккуратненько устроил её на углу стола. Едва он сделал это, белые кристаллики на ней начали медленно таять.
— Я хочу сделать вам предложение, Константин, от которого вы не откажетесь, — самонадеянно начал он. — Какова ваша информированность относительно Игры Извечной?
Я раскрыл было рот, но Ганс остановил меня жестом — всё, мол, этого достаточно.
— Прелестно! Тогда это сократило нам время. Время, знаете ли, единственный невосполнимый ресурс!
Боковым зрением я видел Митрича. Старый бармен пялился в телевизор, у которого вдруг пропал звук и замедлилось изображение. Он вёл себя так, будто нас не было в баре. Или даже не так. Он вдруг превратился в механизм, в заводную куклу: взгляд погас, широкие плечи поникли, а лицо приобрело глуповатый вид, к тому же он почти не моргал.
— Он нас не видит, — дружески заверил Ганс. — Можете говорить любые непристойности!
Немец мерзко захихикал, прикрыв длинной ладошкой рот. Смех его с лёгкостью сошёл бы за писк пары десятков помирающих от яда мышей. Я поморщился от отвращения, и тот резко посерьёзнел.
— Лига Либертум готова взять вас, Константин Родин, последний из рода Велес, под свою официальную опеку. Лига предлагает полную защиту от посягательств со стороны Вотчины, но гарантировать её может только на собственной территории. И потому вы вылетаете сегодня. Рейс Санкт-Петербург-Мюнхен. Ещё успеете на матч!
Я начал злиться. Во-первых, мало что понял из сказанного, а во-вторых, очень, очень не любил, когда кто-то снисходительно-менторским тоном говорил мне, что делать и как поступать.
— А пиво будет? То самое, баварское?..
Лицо немца вытянулось ещё больше, он судорожно пытался понять суть шутки.
— Пиво — йа! И прямо на стадионе! “Бавария” играет с…
Настало время мне сделать жест “стоп”. Ганс замолчал, недовольный, что и его могут так грубо прервать.
— Как ты, милый человек, вообще узнал, кто я? Как ты про род узнал? Ты же приходил сюда на днях, меня искал, верно? Я ещё ничегошеньки не знал об Игре, сущностях всяких, а ты уже меня спрашивал. Зачем я вам? Кто вы, твою мать?..
