А когда рыбы больше не осталось, резко развернулся и вышел.
Забава наконец поставила миску. Посмотрела на Неждану, спросила:
— Тебя, значит, от Красавы забрали?
— Красаве Кимрятовне я больше без надобности, — тихо ответила девка. — Ее к другому хозяину отправили.
— Вот так сразу? — изумилась Забава. — А к кому?
— Не знаю. Рабыням такие вещи не говорят.
Неждана вдруг махнула поклон, спросила:
— Как мне тебя звать, хозяйка? Или ты тоже Кимрятовна, как твоя сестра?
Забава качнула головой, отозвалась, думая при этом о своем — точнее, о Красаве:
— Нет. Отца моего Твердятой звали. Они с Красавиным отцом братья были, родные… так что выходит, я Твердятовна. Только ты зови меня просто Забавой. А при нартвегах — Сванхильд. Иначе Харальд рассердится.
— Как прикажешь, Забава Твердятишна, — быстро сказала Неждана. И предложила: — Может, сбегать, печку растопить? Опочивальня, смотрю, уже выстыла, с утра еще не топили…
Забава качнула головой.
— Не надо. Слышала, что тебе сказал ярл? Сидеть со мной. Вот и делай, что велено. Скоро сюда придут другие рабыни, что за покоями приглядывают. Они и затопят.
Она сделала несколько шагов, опустилась на кровать. В уме летели мысли — одна за другой.
Харальд продал Красаву. Быстро-то как, неожиданно… и ей ничего не сказал. А ведь только вчера девку ей в услужение дал.
Выходит, вчера он об этом еще и не думал. Или вдруг человек подвернулся, добрый да хороший? Вот он и поспешил?
Жалко все-таки Красаву. Лучше бы, конечно, домой ее отправить. Но Харальд с самого начала сказал, что этого не сделает. Хоть бы сестре хозяин попался не злой. И вдовец. Глядишь, и ее жизнь как-нибудь устроилась бы…
Выйдя из главного дома, Харальд направился к женскому дому, где под стражей сидели рабы из германских краев, которых Кейлев все-таки нашел — один мужик и две бабы.
И по пути заметил Свейна, шагавшего от мужского дома в сторону сарая, где лежало сейчас тело Хольгрена. Крикнул:
— Свейн.
Хирдман тут же свернул к нему, зашагал поспешно. Харальд остановился, дожидаясь его.
Свейн, подойдя, начал:
— Доброго…
— Этот день добрым уже не станет, — отрезал Харальд.
И Свейн молча кивнул, соглашаясь.
— Хольгрен, кажется, был у тебя в хирде, — сказал Харальд. — Ты говорил с теми, кто спит… спал с ним рядом в мужском доме? Никто ничего не заметил? Не слышал?
— Сивард и Гейрульф, у которых нары по соседству, говорят, что Хольгрен этой ночью ушел из мужского дома вскоре после заката, — быстро ответил Свейн. — Им он хвастался, что сговорился с какой-то рабыней. Больше никто ничего не знает.
