— Я не отстану, — тихо сказал какой-то мужик.
Она узнала голос хозяйского брата.
— На зимовье все равно делать нечего. И ты никуда не денешься из крепости. Завтра, когда рабыни улягутся и эта Крос… Кресава уснет, выходи во двор. Если спросит, скажешь, что живот свело, идешь по нужде. Я буду ждать тебя у рабского дома. Рядом со входом.
И растерявшаяся Неждана, не успев ничего придумать, выдохнула:
— Тебе хозяин не велел…
Нартвег тихо фыркнул.
— Да, мне он запретил. Но это мне. А для тебя, как я понимаю, запрета не было? Поэтому ты сама ко мне подойдешь. И учти, сегодня я ни одного шага навстречу тебе не сделал. Это ты ко мне подошла — и здесь, у кухни, и там, у рабского дома. И завтра тоже сама выйдешь. Ты меня слышала. Иначе хуже будет. Я найду, как отплатить за твою наглость.
Он отодвинулся и растворился в темноте. Неждана постояла немного, прижимаясь к бревенчатой стене и молча глядя в темноту.
Не он, так другой, подумалось ей вдруг. Все равно уже не девка. И мужик этот будет у нее далеко не первым. Даже не вторым…
Сцепить зубы и перетерпеть. Небось, не в первый раз.
Она с тяжелым вздохом шагнула в сторону, заколотила кулаком в уже запертую дверь кухни. Сонный голос изнутри спросил:
— Кто там?
— Кейлев велел еды взять, для сестры ярловой жены, — торопливо ответила Неждана.
— Для нее уже давали, — проворчал, отпирая дверь, приглядывавший за кухней раб. Здесь же и ночевавший.
— Уронила, — пояснила Неждана, протягивая миску.
А потом, когда побежала назад, различила, как за спиной у нее под чьими-то ногами захрустел снег. Кто-то шагал следом — только близко не подходил. Но и не отставал.
Раза два Неждана останавливалась, и каждый раз человек, шедший за ней, тоже замирал.
В опочивальне неровно горели светильники.
Харальд ласкал ее так долго, что в животе у Забавы словно горячий камень залег — до того тяжело там стало. Воздуха не хватало. И хотелось, чтобы он поскорей закончил то, что начал.
А Харальд только ласкал. Грудь зацеловал до того, что соски заныли, перекатываясь у него во рту болезненными камушками. Потом он отвел ладонь, скользко гладившую ее между ног — и Забава вдруг со стыдом ощутила, как потянулась всем телом за его рукой.
Харальд, склонившийся над ней, это тоже заметил. Растянул губы то ли в улыбке, то ли в оскале, завалился на спину. Сказал хрипло:
— Дальше — сама…
А потом, лежа рядом, просунул руку ей под лопатки. Подтолкнул, заставляя сесть.
Забава, вся красная то ли от стыда, то ли от желания — она и сама не понимала, что мучило ее сейчас больше — села и развернулась к Харальду.
