А еще хотелось узнать имя человека, попавшего копьем в Красаву. Если бы не он, может, ее сейчас уже не было в живых.
Или жила бы — но так, что лучше б умерла. Случись все то, что задумала сестра, как потом смотреть Харальду в глаза?
Муж тем временем, отнеся миску на сундук, вернулся, лег рядом. И Забаве почему-то снова, уж в который раз, мгновенно вспомнилось все то, что случилось. Лица распаленных, одурманенных Красавой стражников. Руки, что к ней тянулись. То, как очнулась перед мужиками без платья, в одной нижней рубахе…
Но Харальд ее обнял, притиснул к себе — и закинул руку вверх, запустив пальцы в волосы. Ладонь его легла на затылок, неподвижная, каменно-уверенная, отгоняя страшные мысли. Воспоминания о случившемся как-то поблекли, отодвинулись.
Забава вдруг осознала, что Харальд и прошлой ночью не спал, и днем был в отъезде, и только сейчас, посреди ночи, вернулся…
Слова не скажу, решила она. Пусть хоть немного, да поспит.
За спиной у нее была стенка опочивальни, перед лицом — широкая грудь Харальда, мерно, глубоко дышавшего. Спокойно теперь было, нестрашно и дремотно. Даже боль в ногах отступила, кашель стих…
И Забава потихоньку провалилась в сон.
А когда проснулась, Харальда рядом не оказалось. В углу опочивальни, на одном длинном сундуке, сидели Гудню с Тюрой. Шили что-то — молча, быстро.
— Доброе утро, — пробормотала Забава.
Жены братьев, одновременно вскинув головы от шитья, улыбнулись ей. Тюра ласково, Гудню уверенно. Ни одна не отвела взгляд, как это было вчера. Ответили дружно:
— Доброго тебе дня…
Словно от того, что Харальд провел в этой опочивальне половину ночи, что-то изменилось, со стеснением подумала Забава. Потом уронила:
— В баню бы сходить.
— Да куда тебе в баню? — всполошилась Тюра, вставая с сундука. — Ноги обморожены. Кашель такой, что страшно становится. Тебе в тепле лежать надо — а не выходить на холод. Да еще мыться, а потом обратно идти по морозу.
Забава, сев на постели, ухватилась за одну из прядей, упавших на глаза. Тут же сморщилась. Волосы были жесткие, заскорузлые. Вроде как и не ее.
— Смыть все с себя хочу, — негромко ответила она. — Водой окатиться. Пожалуйста…
Жены братьев переглянулись. Гудню, тоже вставшая с сундука, заявила:
— С другой стороны, жена должна тешить взоры мужа — и лицом, и телом. Всегда. Но сначала надо поесть, чтобы силы появились. Подожди, сначала сбегаю на кухню, принесу тебе горячего. А затем и…
— Не надо, — Забава качнула головой. — Харальд велел брать еду и питье только из его рук.
