Девка сглотнула, поникла под его взглядом. Выдавила:
— Заба… Сванхильд была добра ко мне. Я о ней ни одного плохого слова не скажу. Даже если ты резать будешь…
— Если я буду резать, то скажешь, — холодно сказал Харальд. — У меня и мужики разговаривают. Значит, Сванхильд была добра? Ну-ну.
— Ярл, — Рабыня отступила на шаг, словно готовилась к чему-то. — Не верь никому. Хозяйку опоили. Ты же сам этого ждал, раз приказал не брать питье из чужих рук. Но враги у тебя сильные, они как-то сумели…
Защитница нашлась, зло подумал Харальд.
А Сванхильд, похоже, не послушалась его приказа — и сказала рабыне свое прежнее имя, привезенное из родных краев. Те звуки, что девка выдавила в самом начале, подозрительно его напоминали.
Но сейчас ему было не до этого.
— Моей жене ты больше прислуживать не будешь, — резко бросил Харальд. — Но даже рабская верность заслуживает награды. Поэтому я оставлю тебя в крепости. Однако если ты подойдешь к Сванхильд, или крикнешь ей хоть слово издалека — никто в Йорингарде тебя больше не увидит. Никогда. Ты исчезнешь, словно тебя и не было. И помни, свою жизнь ты купила молчанием. Храни его, если хочешь пережить эту зиму.
Он развернулся и вышел, оставив светильник на сундуке.
Теперь следовало поговорить с Кресив. Если, конечно, та еще жива.
Вьюга, пока Харальд был на хозяйской половине, начала стихать. Вместо снежных вихрей по двору теперь размашисто гуляла поземка. Проходилась со свистом по нанесенным сугробам, сметала с вершин снежную порошу…
Дверь бани, куда затащили Кресив, завалили на совесть. Створку подпирали косо поставленные бревна, поверх которых для надежности накидали еще несколько стволов.
Харальд прислонил секиру к стене бани и принялся расчищать завал. Расшвыривал бревна со злостью, не глядя, не обращая внимания, куда укатываются. Вымещая на них ту ярость, которую не мог позволить себе выместить на людях.
Порог бани он переступил, прикидывая, что сказать темноволосой, чтобы вытянуть из нее хоть часть правды. Благо та теперь умела говорить по-нартвежски.
Две рабыни, присматривавшие за Кресив, стояли в предбаннике — видимо, выбежали на шум, оставив дверь парной открытой. Харальд наградил их недобрым взглядом, приказал:
— Стойте здесь.
И, задвинув засов на входной двери, вошел в парную.
Тут было тепло. В каменке светились багровыми огнями угли, на лавке горел зажженный светильник. Посреди парной, укрытая плащом, прямо на полу лежала женщина.
И торчало вверх древко дротика, вонзившегося ей в спину.
