А потом ощутила, как оно проминается под телом. Грудь и живот, оказавшиеся на наледи, мгновенно свело болью от холода.
Забава задохнулась, снова затряслась, застучала зубами — и поползла в сторону, в направлении одного из берегов фьорда, не решаясь встать. Одной рукой волокла слетевший с плеч плащ.
Лед внизу прогибался, кое-где становясь прозрачным. Под ним в зеленовато-синей воде танцевали пузырьки воздуха…
Раза два Забава судорожно оглянулась, ища взглядом тех, кто гнался за ней. Но никого не разглядела в снежной круговерти.
Потом, когда лед стал потверже, она наконец поднялась на четвереньки. Следом кое-как встала на ноги. И пошла, уже не решаясь бежать. На ходу непослушными руками накинула плащ…
Сзади, пробившись сквозь свист вьюги, долетел вдруг окрик на нартвежском наречии. И не замерзни она настолько, что даже мысли в голове шевелились вяло, едва-едва, наверно, тут же сорвалась бы и побежала.
— Кейлевсдоттир. Иди сюда.
На то, чтобы оглянуться, у Забавы ушло слишком много времени — и сил.
Сквозь снежные вихри в стороне смутно проступал чей-то силуэт.
— Я тебя не трону, — снова крикнул человек, шедший следом. — Кейлев ждет тебя на берегу. Возвращайся.
Кейлев, туманно подумала Забава. Врут, наверно, чтобы подманить.
Дрожь сотрясала все тело. Хотелось лечь прямо на лед, закутаться в плащ — и уснуть…
Она покачнулась, сделала шаг вперед. Потом еще один. Так и шла, спотыкаясь, не обращая внимания на крики за спиной.
А потом ее схватили мужские руки. Под грудью, поперек живота. Вздернули и понесли.
Не смогла я, с мертвенной тоской подумала Забава. И тоскливо повинилась перед мужем — не смогла, Харальд…
И повисла в чужой хватке, не чувствуя ни рук, ни ног.
Когда Гейрульф выволок обеспамятевшую жену ярла на берег фьорда — в четырех полетах стрелы от Йорингарда — там уже было черно от людей, прибежавших из крепости.
На краю ледяного припая торчали Кейлев и Ислейв, вышедшие дальше всех на лед. Гейрульф со вздохом облегчения сгрузил бабу ярла на руки ее брату. Подумал довольно — хорошо, что весу в ней оказалось чуть больше, чем в овце. И хорошо, что сомлела, не дергалась. Иначе, как знать…
Кейлев уже разворачивался, чтобы пойти следом за сыном, уносившим женщину. Гейрульф громко, перекрывая вой ветра, спросил:
— А что с теми, кто бежал за твоей дочерью, Кейлев?
Старик задержался. Блекло-голубые глаза глянули из-под заснеженных бровей выморожено, немигающее.
— Их еще не привели. Они ушли дальше по берегу… Свейн с Ларсом сейчас отправились за ними, прихватив людей из своих хирдов.
