— Кто на кормиле? Держи к берегу, к крайнему драккару слева. Девчонку спрячьте. Кейлев…
— Да, ярл, — поспешно отозвался старик, уже стоявший рядом.
— Вы ведь болтались неподалеку, когда меня забросали стрелами? Расскажи, что было потом. И начни со своего лепета о моих глазах.
— Так они у тебя, ярл, потемнели…
Дослушав старика, Харальд ощерился.
Значит, он потемнел как драугар, причем весь. И глаза, и лицо.
Он задумался, тяжело опершись о рукоять секиры.
Серебро в его глазах потемнело. Мир для него поблек. А сам он чуть было не прикончил девчонку.
И началось все после стрел, прилетевших с драккара Гудрема. Того самого Гудрема, который принес кровавую жертву Ермунгарду, его отцу.
Ермунгард, который не хотел, чтобы Харальд поднялся в небо. Слова его, сказанные в их последнюю встречу, были не совсем понятны, но…
Ты моя плоть, способная отравить небо, сказал родитель.
Харальду вдруг вспомнилась морда зверя на его лице, которую он увидел в глазах девчонки. Вдруг зверь, спящий в нем, и есть то, что может отравить небо? И так начнется Фимбулвинтер, великая зима, после которой придет Рагнарек, конец света.
Ермунгард, холодно подумал Харальд. Глянул на воду за бортом драккара.
Если отец не хотел, чтобы наступила Фимбулвинтер, он мог спеленать зверя. Сделать его самого чем-то вроде драугара, использовав Гудрема и его людей…
Все, чтобы сковать тьмой чудовище, спящее в сыне.
Ненависть шевельнулась в нем — и затопила, смешавшись с яростью. Дикая ненависть, заливающая весь мир уже не краснотой, а огненно-желтым светом расплавленного металла.
— Ярл, — потрясенно выдохнул Кейлев, — у тебя на лице… Ты светишься?
Значит, свечусь, холодно подумал Харальд. Похоже, так в нем просыпается зверь — светом на лице. И огненно-желтым сиянием перед глазами.
А вот почему зверь просыпается, и почему, поглядев в глаза Добавы, он переборол зелье на стрелах, сделавшее его то ли драугаром, то ли кем-то вроде него…
Но сейчас ему было не до этого. Йорингард и месть — вот два слова, бившиеся у него в уме. Все остальное потом.
Харальд повернулся к старику, выдохнул:
— Это ничего, Кейлев. Теперь слушай. Я высажусь на берег один. Посмотрим, что я такое… раз уж свечусь. А ты, как только спрыгну, уводи драккар. И жди в одном полете стрелы от берега. Помни — с девчонки не должен упасть ни один волосок. Глаз с нее не спускать. Высадитесь, только если я сам вам крикну.
— Да, ярл, — зачарованно сказал Кейлев, продолжая таращиться на него.
