Темный корабль приближался. На палубе что-то неровно вспыхивало — похоже, догорал один из факелов, освещавших драккар во время хольмганга.
Странно, что до сих пор там пожар не начался, подумал Кейлев. Понять бы еще, что случилось с ярлом…
Потом он разглядел темную фигуру на носу — и похолодел. Рявкнул:
— Суши весла.
Ярл смотрел в их сторону — Кейлев видел это ясно, догоравший факел давал достаточно света. Стоял Харальд без шлема, и вроде как без своей медвежьей рубахи.
Только серебряные глаза ярла больше не горели. На носу замерла фигура из темного мрака…
Викинги, одним махом вскинув весла и уложив их вдоль бортов, сгрудились у планширя рядом с Кейлевом. Негромко переговаривались.
В шепотках их старик слышал страх и неуверенность. И, нахмурившись, посмотрел в сторону Йорингарда. Драккары Гудрема уже приставали к берегу.
Казна и корабли для новых хирдов — все там, хмуро подумал он.
— И что теперь? — напряженно спросил кто-то. — С ярлом-то что?
Я пришел сюда, чтобы стать хирдманом, мрачно размышлял Кейлев. И я без этого не уйду.
— Что, не знаете, как ярла иногда накрывает? — рявкнул он. — Чего застыли, как напуганные бабы? Живо тащите сюда багры. Сейчас понадобятся…
— Ты что-то придумал, Кейлев? — спросил от мачты Олав.
— Да чего тут придумывать, — проворчал старик. — Тащи сюда девчонку, Олав. Порвет бабу, по своему обычаю — и успокоится. Тащи девчонку.
Время тянулось и тянулось, а Харальд все не приходил. И в просвете между занавесками Забава его не видела.
Стемнело, а его все не было. Люди на корабле переговаривались…
Затем корабль закачался сильней, послышались удары весел о воду. За занавеску начали долетать отдаленные вопли. Слушая их, Забава ежилась и вздрагивала.
И понимала, как неправа была, решив, что Харальд-чужанин сбежал от войны.
Он сам на нее отправился.
Матушка Мокошь, лишь бы жив остался, молилась Забава, замерев у занавесок. Выглядывала за них — и видела темный корабль, освещенный лишь светом луны. Чужане сидели на веслах, гребли с дружными выдохами. Лица их казались вырубленными топором из мрака…
И никто не улыбался. Только изредка перебрасывались словами, которых Забава не понимала. Потом кто-то завопил, но не рядом, а в отдалении. Коротко, как от нестерпимой боли.
Следом Забава услышала непонятный звук. То ли ветер свистел, то ли зверь рычал…
Удары весел о воду тут же стихли. Чужане на корабле начали переговариваться. Речь их звучала мрачно, каркающее.
А потом ее выдернули из-за занавесок и потащили по кораблю. Поставили у борта, среди толпы мужиков…
