Очнулся он, когда у ног уже лежали разрубленные тела — и рядом не было никого, кто стоял бы на своих ногах. С медвежьей рубахи бахромой свисали стрелы, наконечники которых запутались в жесткой шкуре. Одна стрела торчала у него из бедра.
Справа и слева, ощетинившись копьями, стояли группки людей. Кто-то истошно вопил сверху, среди домов:
— Ярла убили.
Харальд вдохнул полной грудью. Махнул секирой над собой — по кругу, перехватывая в замахе рукоять, отбивая копья, брошенные в него со стороны крепости. Оглянулся через плечо.
И разглядел Бъерна, стоявшего возле носа драккара по пояс в воде — прямо напротив, за его спиной. Кивнул.
Трое из его людей набежали от берега, на ходу вскидывая щиты. Он, не дожидаясь их, содрал с головы шлем, выставляя напоказ пегие косицы, недавно отмытые в морской воде — и снова залитые кровью на концах, там, где их не прикрывало железо шлема.
А главное, показывая всем серебряные глаза, сиявшие люто и ярко. Горевшие своим собственным светом.
Наверху, перед домами Йорингарда, метались огни и бегали люди, собираясь в привычный для викингов пеший строй — свиньей, со всех сторон прикрытой щитами и ощетинившейся копьями.
Ему пора было уходить в сторону, наискосок — и выше, к крепости. Оторваться, найти укрытие среди строений, заставить людей Хрорика и Гудрема гоняться за ним по Йорингарду. Бить их по одному, по двое-трое. Подпалить драккары…
Но вместо этого он заревел:
— Я — Харальд Ермунгардсон.
Слишком сладко, дико и напевно пахло здесь чужой кровью. Вывороченными внутренностями. И похрустывала под ногой отрубленная у кого-то кисть руки…
В голове стоял пьяный красный туман.
— Я — сын Ермунгарда, — заорал Харальд, отшвыривая шлем.
И, тряхнув секирой, пошел вперед.
Строй людей Хрорика стоял в полусотне шагов, поджидая его.
Странно, но копья больше не бросали. И стрелы в него не летели…
Харальд, чувствуя, как поддергиваются губы, снова расходясь в оскале, молча шагал вперед. Прямо на торчавшие наконечники копий.
Но когда до строя оставалось где-то шагов тридцать, викинги вдруг попятились. И опять попятились — откатываясь назад перед идущим на них берсерком.
Красный туман в голове Харальда неожиданно начал гаснуть, уступая место мыслям. Правда, они были спутанные, словно он крепко напился.
Хрорик мертв. Это не просто хорошо — это милость богов. В крепости по большей части люди Хрорика, люди Гудрема, скорей всего, сидят на той паре драккаров, что отошла от берега. Всякий в момент опасности предпочитает окружить себя своими воинами. Так оно надежней…
