– Что думаешь делать дальше?
– Ничего.
– Менять планы не будешь?
– Нет.
Михаил попросил Игната посидеть с ним. Они остались в городской квартире, что находилась в пятнадцати минутах езды от клиники, где лежала Настя. Врачи заверили его, что они окажут самую необходимую помочь и самый лучший уход. Михаил знал – так и будет.
– Мы вам сообщим сразу же, как она придет в себя.
– Её бессознательное состояние никак не влияет на ребенка?
– Мы наблюдаем, Михаил Николаевич.
Черт!
Если что-то случится с ребенком…
Зареченский гнал от себя дурные мысли. Оставаться одному не хотелось. До теракта и несчастья с Анастасией на душе было паршиво, теперь втройне.
Сначала Игнат отнекивался и не хотел пить.
– Я отвечаю за твою безопасность.
– Даров, я снимаю с тебя сегодня все твои полномочия. Расслабься и давай уже… разливай.
Игнат, покачав головой, открыл коньяк и молча разлил. Мужчины выпили, не поморщившись и не закусывая.
Они сидели на большой веранде, закрытой с трех сторон огромными панорамными стеклами. Архитектор постарался на славу – создавалась иллюзия, что находишься на веранде загородного дома: уютный столик с садовыми креслами, несколько карликовых кустарников, посаженные в кадушки вьюны.
Квартира Михаила занимала весь этаж, балкон был достаточно большим и просторным. Учитывая, что она располагалась на предпоследнем этаже, вид открывался шикарный.
Мужчины не спешили говорить и изливать душу. Порой посидеть в тишине, в обществе друг друга куда полезнее и значимее.
По молодости, когда кровь бурлит, и адреналин хлещет во все стороны, хочется музыки, драйва, ночных тусовок, клубов и разговоров до утра. С возрастом предпочтения меняются и зачастую хочется тишины. Молчаливых взглядов, которые скажут больше любых слов. Слова обманут, ускользнут. Глаза врут куда реже.
Но и они могут.
Игнат разлил по второй, мужчины снова выпили.
– Тихая ночь. Спокойная.
– Теплая.
– Когда ты сидел последний раз вот так на балконе, Зареченский?
– Кажется сидел с Настей как-то.
– Как-то или реально сидел?
– Отвали, Игнат.
Безопасник усмехнулся.
– Чего скалишься? Сам-то помнишь себя? Когда отдыхал душой?
– Работа не позволяет.
– Ну-ну. Или сам себе не позволяешь?
– Я – другое.
– Скажи это кому-то ещё, не мне.
Игнат налил третью.
Когда пьют, не задают вопросов. Не философствуют. Не поднимают темы, которых нельзя касаться.
