Он шагнул к Зарецкой, схватил протянутую руку и поцеловал ее. Расправив плечи, эффектно развернулся лицом к прессе. И значительным басом начал вещать.
— Я действительно говорил с Президентом. Я имел честь проинформировать Его Превосходительство о некоторых событиях прошедшей ночи. Федеральная служба судебных приставов успешно провела операцию по невоспрепятствованию… — тут он сделал паузу, — исполнению решения суда в обстановке, требующей от личного состава мужества и стойкости. Подробности вам сообщит пресс-служба. Если вы пожелаете их узнать, конечно.
Господи, что я несу, подумал он. Уволят же нафиг.
А с другой стороны, разве я не друг Президента?
— Что касается вашего вопроса, сударыня… — Кречет сунул руку в сумку, достал наручники и предъявил их прессе. — Я передаю этот инструмент правосудия вам! В знак того, что никто не посмеет ограничить ваше право говорить и быть услышанной!
Зарецкая послушно взяла наручники и озадаченно на них посмотрела.
У Маши было такое выражение лица, будто она сейчас умрет от зависти не в переносном, а в самом прямом смысле.
— Мы стоим на страже закона, но приходим с миром! — провозгласил Кречет. Придвинулся к ответчице вплотную, уставился на нее темными очками и еле слышно буркнул: — Я иссяк, теперь ваш выход.
— Я ничего не подпишу! — воскликнула Зарецкая, гордо вскинув голову. — Я здесь, и здесь я останусь! Но эти добрые люди — всего лишь орудие в руках, которые душат свободу! Я приглашу их в дом и все объясню им. Мы сейчас будем пить чай с пирожными валуевской кондитерской фабрики, лучшими пирожными в Москве, от которых не толстеют, и, я уверена, расстанемся друзьями. Спасибо за внимание, а завтра в это же время вас ждут новости от моего источника, приближенного к Белому Дому. Не пропустите!
Кречет поманил к себе Машу. Журнаботы что-то тараторили, живые наперебой кричали, а он ничего не слышал и просто красовался перед объективами, стоя между яркой брюнеткой с наручниками и очаровательной блондинкой в погонах.
Один раз в жизни — за все бессонные ночи, синяки и шишки, взыскания и выволочки и за кладбище тоже.
Первый раз и наверняка последний.
* * *
В доме Зарецкая, не оборачиваясь, пошла куда-то, а они гуськом потянулись за ней и, поплутав немного, оказались на кухне. Там было накрыто к чаю, и насчет пирожных хозяйка не обманула.
— Девушка, налейте нам… — Она бросила наручники на стол, уселась и вся как-то вдруг безвольно поникла. — Если хотите покрепче, в шкафчике — на любой вкус. Простите, сил нет совсем. Прислугу запугали, она разбежалась, сервоботов отняли, я тут одна и все сама…
