Так в этой истории появились те, кто, дай им волю, открестился бы от нее руками и ногами: пристав-исполнитель Маша, которая и не таких выселяла, и суровый начальник отдела УПДС Кречет, самый вялый и сонный человек на свете…
— Среди тебя провели инструктаж под роспись? — спросил Кречет, выкручивая затемнение очков на максимум.
— Постеснялись, — сказала Маша, придирчиво осматривая себя в зеркальце. — Или побоялись, кто их знает.
Ну да, подумал Кречет, ход мысли начальства яснее некуда: не дай бог, эта оторва Зарецкая на самом деле Маше глаз выцарапает. Сразу начнут искать крайнего, и тут выяснится, что наше мудрое руководство нарочно замотивировало пристава «стоять и умирать», как солдата на поле Бородинской битвы. И вроде никто не виноват, это же не приказ был, а только инструкция, но в целом неудобно может получиться, время-то не военное, да и мы не те богатыри.
Вот в могилу упасть при исполнении — это мы всегда согласные. Но глазом пожертвовать ради блага государства — перебор.
— Выходим! — скомандовала Маша.
— Если что, ты сразу — ко мне за спину, — сказал Кречет.
— Герой, — сказала Маша.
Журнаботы были антропоморфные, совсем не похожие на паукообразных роботов с кладбища, но тех, невинно пострадавших, Кречет искренне жалел, а по этим дал бы очередь из шокера с наслаждением. Да и живым репортерам он кое-что отстрелил бы. Стервятники. Они сразу налетели на приставов, но Кречет привычно въехал грудью в толпу, и та, почуяв силу, расступилась. Вопросы так и сыпались отовсюду, сливаясь в невнятный гул, — он просто не слышал их. И никого перед собой не видел. Нацелился на ответчицу и прокладывал к ней путь, внутренне сжавшись, как пружина, готовый к тому, что сейчас будут удивлять.
И его удивили.
Зарецкая расплылась в ослепительной улыбке и протянула вперед руки, будто собравшись Кречета обнять как минимум.
— Вот он! О чем вы говорили с Президентом, советник? Он приказал надеть на меня наручники и вышвырнуть отсюда?
Толпа заткнулась, будто ее выключили.
Этого следовало ожидать, подумал Кречет. Ведь сколько народу видело, как я с ним гуляю, а к Зарецкой тут, в общем, по старой памяти нормально относятся. Настучали.
Ну-с, и почему я этого не предвидел? Совсем плохой стал. Довело меня кладбище. И что теперь делать?
Позади тихо умирала от зависти Маша.
Эх, семь бед — один ответ, решил Кречет, буду импровизировать. Ты хочешь шоу — на тебе спектакль. Надоело мне в массовке. Хочу свои пять минут славы.
